Гаррет порывисто привлек девочку к своей груди.
— Держу пари, тебе показалось. Разве Пуки и Ларри допустили бы, чтобы в Гленнхейвне водились чудища, как ты думаешь?
— Не знаю, — неуверенно протянула Молли. Тело девочки было вялым и сонным в объятиях отца. Она широко зевала. — Ты меня еще любишь, папочка? — Ее глаза почти закрывались.
— Я буду любить тебя до конца моих дней.
— Я… тебя тоже… люблю… И мисс Брук…
Последние слова она произносила уже сквозь сон. Гаррет осторожно поднялся и положил ее на кровать под расшитое цветами одеяло. Он нежно отвел мокрую прядь с ее лба и наклонился поцеловать девочку.
Этого Брук уже не видела. Ослепленная слезами, она выскользнула за дверь и побежала.
Гаррет догнал ее на крыльце. Ухватив Брук за талию, он развернул ее к себе лицом. Пуки спрыгнул и стоял теперь у их ног, глядя на них с возмущением. Прежде чем она успела подхватить кота, ее саму уже подхватила и крепко держала пара сильных рук.
— И куда, черт возьми, ты теперь идешь? — спросил Гаррет властным голосом.
— Домой, — ответила она. — Завтра начну искать новое место для моих кошек.
— Какого черта? — спросил он, по-видимому удивленный ее заявлением.
— Ты знаешь причину. — Она уперлась руками ему в грудь и попыталась его оттолкнуть.
— Нет, не знаю.
— Нет, знаешь! Я же сказала, что, если мы найдем ее живой и невредимой, ты можешь распоряжаться моей собственностью. Мы ее нашли, так что можешь приступать. Позвони мистеру… как там его?.. и скажи ему, чтобы оформлял сделку.
— Не будь смешной. — Он крепко прижал ее к себе. — Ты никуда не уедешь.
— Не приказывай, что мне делать! — Слова были бессмысленны. Они только что пережили вместе такое страшное испытание, и теперь она чувствовала себя совершенно беззащитной перед недавно признанной любовью к нему. И все же она не станет обнимать его в ответ, нет, не станет!
Все это она продолжала твердить себе, даже когда ее предательские руки обвились вокруг его талии, а ее голова опустилась к нему на плечо.
— Мне не нужна твоя земля, — прошептал он, целуя ее в висок, — больше не нужна.
Она с трудом вздохнула.
— А что же тебе нужно?
— Поцеловать тебя и помириться с тобой, как предложила Молли.
— Ах, Гаррет, перестань издеваться. На самом деле тебе нужно нечто большее, чем поцелуй.
— Ну хорошо, Брук, спустись с вершин своей безграничной мудрости и скажи мне, что же это.
— Ты никогда не делал из этого секрета. Тебе нужна моя земля и мое тело, или по крайней мере раньше было нужно. — Она с трудом сглотнула, а затем храбро продолжала: — Кажется… Мне кажется, что уж лучше короткий роман, чем ничего.
Его глаза, мерцавшие в бледном свете, расширились.
— Ты ведь не хочешь сказать…
— Хочу! — Ее щека нечаянной лаской коснулась его шеи над отложным воротничком рубашки, когда она энергично кивнула. — Я больше не хочу сопротивляться, — призналась она. — Жизнь слишком коротка. Если тебе нужен летний роман, ты его получишь — без условий, без вопросов. Я готова даже признать, что это твой дом и ты можешь делать с ним все, что захочешь, даже продать, я больше не желаю говорить на эту тему!
— Вот как.
По его голосу ничего нельзя было понять.
— Ведь ты собираешься его продать, так?
— Не так. Я собирался сказать Причарду сегодня вечером, чтобы он снял его с продажи, но ты не дала мне возможности объясниться.
Ее сердце подпрыгнуло… но, возможно, не от радости.
— Значит, ты собираешься отдать его под кошачий приют? — Даже если и так, он все равно исчезнет из ее жизни, как и намеревался с самого начала.
— Нет, — снова сказал Гаррет.
Она нахмурила брови.
— Я думала, что у тебя только две возможности.
— Есть еще одна. — Склонившись, он жадно поцеловал ее. — Я решил остаться здесь с Молли — по крайней мере на некоторое время.
— О-остаться? — Она не могла поверить такому повороту судьбы и той радости, которую принесло это заявление. — Но почему, Гаррет? Я правда не понимаю.
На его лице медленно расцвела улыбка.
— Не сразу, но я все-таки понял, что в Чикаго меня не ждет ничего такого, без чего я не смог бы обойтись. Я решил пожить здесь в надежде получить мой завтрак в постель.
— Пожить?
Он погладил ее по спине.
— Да, Брук…
— Да, Гаррет? — Она едва могла дышать.
Он вздохнул.
— Не думал, что будет так трудно.
— Что трудно?
— Ничего особенного. Просто я никак не могу найти… мужество…
— Мужество? Ты?
— Не смейся. — Он отстранил ее от себя, чтобы заглянуть в ее глаза. — Требуется огромное мужество, когда тебе тридцать два и твои намерения впервые в жизни похвальны.
Она почувствовала слабость в коленях.
— Чем же похвальны?
— Похвальны своей ответственностью перед женщиной, которую я по-настоящему люблю и которую я готов вести под венец. Я никогда никому не говорил ничего подобного, поэтому так неумело делаю это, но говорю как умею.
— Что ты меня любишь? О, Гаррет!
Он заключил ее в свои объятия.
— Не заставляй меня ждать. Что ты ответишь, Брук? Ты согласна на брак со мной?
— Я… ай!
Почувствовав, как ей в ноги ткнулось что-то холодное и мокрое, она вскрикнула и вырвалась из его объятий. Посмотрев под ноги, она увидела там Ларри. Он удивленно взирал на нее и вилял хвостом. Впервые за все время он не тявкал как безумный.
Гаррет взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
— Забудь о собаке и ответь на мой вопрос, — произнес он умоляюще.
— Я отвечу, — пообещала она, — но сначала должна извиниться перед нашим пушистым другом.
Опустившись на колени, она обхватила Ларри за шею. За спиной у себя она слышала, как Гаррет пробормотал:
— Если бы я не любил тебя, подумал бы, что ты сумасшедшая.
Брук разбудило хихиканье в коридоре. К ней медленно возвращалось понимание того, где она находится.
Она лежала на атласных простынях в большой спальне, которая когда-то принадлежала мисс Коре, но теперь была ее… и мужа! Накануне, поздно ночью, они вернулись из свадебного путешествия, продлившегося весь ноябрь, и еще не успели повидать Молли.
Все прошло великолепно. Молли, дивный цветок на их свадьбе, с неохотой осталась с миссис О'Хара ожидать возвращения родителей. Кейти уговорили на время переехать в дом Брук и позаботиться о «Кошачьем уголке».
Хорошо то, что хорошо кончается.
Рядом с ней на кровати пошевелился Гаррет.
И еще не открыв своих изумительных золотистых глаз, потянулся к ней, поцеловал ее в обнаженное плечо и просунул руку под одеяло, чтобы погладить ее бедро.
