Невероятная непостижимая и такая притягательная для меня – Индия. Если ты меня снова позовешь я не задумываясь приду. Если ты мне предложишь кров и себя, я приму, оставив все и, скорее всего, всех…
Самолет вновь перенес ее в далекий северный город, который покинула полтора года назад. Покинула, что бы начать все сначала. Сыктывкар встретил Валерию не дружелюбно. Порывистый ветер рвал светлые, отросшие волосы, жесткие струи дождя обжигали лицо.
«Здравствуй, так и не ставший мне родным, город. Злишься на меня? Ну, позлись, я не в претензии».
Получив багаж, застегнув под горло короткую кожаную куртку, Вэл взяла такси, направляясь к маме. Она так и не рассказала ей о нападении, ранении, больнице. Впрочем, не рассказала она этого почти никому.
– Мам, я прилетела, в такси еду, минут через двадцать уже буду. – Убрав телефон, Вэл смотрела в неуютную серость за окном машины.
Мать и дочь говорили до поздней ночи, делясь новостями, спрашивая и рассказывая о жизни. Вэл с радостью отметила, что мама выглядит очень хорошо, такая же подтянутая, ухоженная, этот год, казалось, не отразился на ней. Они были похожи, те же зеленые глаза, правильные черты лица, высокий лоб. Только волосы у Валерии были намного светлей. Что изменилось, так это то, что в общении появилось больше теплоты. Мама всегда была очень властной женщиной, успешной и сильной. Не то, что бы она была чересчур суровой с дочерью, нет, но старалась не показывать ей свои слабости, за редкими моментами, когда не показать их было уже не возможно. Мария Николаевна воспитывала дочь одна. Воспитание было строгим, она заменяла ей и отца и мать одновременно. Валерия выросла сильной, сдержанной, решительной, еще более скупой на эмоции, чем ее мать, решающей все жизненны трудности сама. Лет с двадцати она не обращалась к матери за помощью, как бы трудно не приходилось. Но сейчас этой ночью в полумраке комнаты сидели два человека – мать и дочь, между которыми не было ничего, кроме теплоты родных душ.
– Полгода назад ко мне приходила твоя, как зовут то ее… Юля. – Мария Николаевна, конечно, помнила имя бывшей любовницы дочери, но не смогла не показать своего отношения к ней, а заодно к сексуальным пристрастиям единственной дочери.
– Да? И что она хотела? – Вэл заметила тон мамы, но не отреагировала на него, промолчав.
– Адрес твой просила – я дала, подумала, что ты захочешь после стольких лет поговорить с ней. Она объявлялась?
– Так это от тебя она узнала, где я живу? Объявлялась, поговорили. Нового сказать мне нечего. Почему ты не сказала, что она приходила, и ты сказала ей, где я живу?
– Ну и славно, она мне никогда не нравилась. Не сказала, потому что предполагала, что ты, из-за своего упрямства не захочешь встречаться.
– Мам – это не упрямство. Ладно, дала и дала, дело прошлое.
Вэл вспомнила, когда впервые открылись ее предпочтения. Было это не так что бы и давно. Она была уже самостоятельной взрослой женщиной тридцати четырех лет, когда однажды ее мама задала прямой вопрос.
***
– Лера, я видела тебя вчера с девушкой, вы целовались, ты была пьяна и это была случайность? – Вопрос прозвучал с вызовом и требовал объяснений.
– Нет, мама – я была абсолютно трезвой. Это не случайность, а мой выбор.
– Теперь понимаю, чем объяснить всех твоих подруг, внезапно появляющихся в твоей жизни и так же внезапно исчезающих.
– Мам, я не буду оправдываться, обещать исправиться.
– Я и не прошу этого. Об одном прошу, у тебя серьезная работа, серьезная должность. Будь внимательна к тому, где, с кем и как себя вести. Я мать и принимаю тебя, твой выбор и не перестану любить. Но люди – они разные, не совершай ошибки.
– Спасибо, мама, я буду внимательной, ты абсолютно права. – Валерия была поражена реакцией матери, с ее души упал огромный груз, не придется притворяться перед самым дорогим и близким в жизни человеком.
Мария Николаевна обняла дочь.
– Вкус у тебя отменный. Все, кого я видела очень красивые девушки».
***
Вэл вспомнила этот момент и улыбнулась, она была благодарна матери за то, что та предоставила ей самой решать как и с кем ей жить, преподав ей еще один урок. Урок не силы и выдержки, а любви и терпимости.
– Ты надолго приехала, Лерочка, чему ты там улыбаешься?
– Да вспомнила кое-что, побуду неделю или дней десять, потом полечу к Маринке на крестины, стану крестной матерью.
– Как там у них? Давно не видела Маринку, привет ей, я ей подарок еще передам.
– Нормально все, она тебе тоже передает приветы постоянно… А потом я улечу в Индию, мам, поживу там немного.
– Значит, ушла-таки с работы. – Это был не вопрос, а констатация факта. – Что ж, доченька – твоя жизнь, ты знаешь, что делаешь, если так тебе велит сердце, то поживи в своей Индии. Не пропадай только, как в прошлый раз.
– Не пропаду, мамочка, – Вэл обняла мать, – я буду звонить хоть каждый день. Приеду, куплю там сим карту и скину тебе номер. Не переживай за меня, ничего там со мной плохого не случится.
– Не пойму, почему ты рвешься именно туда, нашла бы у нас какой-нибудь буддистский монастырь и ездила бы туда совершенствовать дух.
– Я не буддистка, мам! Там вообще буддистов мало! – рассмеялась Вэл. – Просто там я прихожу в себя, не знаю, как это объяснить. У меня ощущение, что я там оживаю, чувство легкости и покоя.
– Ладно-ладно, езжай, все равно я в ваших этих восточных философских вывертах ничего не понимаю.
– Спасибо за разрешение, – не переставала смеяться дочь. – А хочешь, прилетай ко мне, я в конце своего путешествия на Гоа поеду, там можно хорошо отдохнуть, туристический район.
– Ну да, на старости лет я в Индию полечу, одного перелета наверно часов десять, я со своей гипертонией в самолете и помру.
– Ой, мам, не преувеличивай. Тогда так сделаем, я вернусь, и мы поедем куда-нибудь все равно отдохнуть вместе.
– Вот и договорились, пошли спать дочка, утро уж скоро.
– Да, пойдем, спокойной ночи, мам. – Валерия поцеловала мать. Спустя пять минут она уже спала.
***
Время тянулось скучно и долго, пока гостила у мамы. «Я понимаю, почему уехала отсюда – эта серая трясина меня почти поглотила, как я тут прожила так долго? Единственный человек, ради которого я вернулась сюда – это мама, больше ничто и никто меня сюда не тянет».
Сегодняшний вечер был повещен встрече с приятелями, которых не видела все это время, даже не разговаривала со многими по телефону. «Для разнообразия можно выйти из дома и провести его в разговорах ни о чем, выслушивая новости, которые мне уже не нужны. Послезавтра уезжаю отсюда и вряд ли вернусь. Надо перевезти маму поближе к себе или в ее родной город, где все родственники живут, что ей тут одной делать?»
