Но — увы! — это было именно так. Уставшая до изнеможения, еле стоя на гудящих ногах, с пульсирующей болью в голове, девушка вынула всю грязную посуду из машины и наполнила водой кухонную раковину. Одну за другой она вымыла все тарелки, чашки, блюдца, ложки и вилки. Прошло полчаса, но она все еще стояла у мойки.
У дверей раздался какой-то шум. Она обернулась — в дверях стоял Оуэн.
— Почему вы моете вручную?
Ким кивнула на посудомоечную машину:
— Она сломалась.
— Не может быть! Именно сегодня! — Он подошел к машине и начал ее осматривать. Но, как и Ким, ему ничего не удалось от нее добиться. — Черт! — сказал он наконец. — Надо же было ей выбрать такой момент!
Он взял кухонное полотенце с крючка над мойкой и начал вытирать чистую посуду.
— Не надо, мистер Ланг, — устало сказала Ким. — Я сама все сделаю.
Не обращая внимания на ее протесты, он продолжал свое дело. Некоторое время они молчали, тишину нарушал только звон посуды, потом Оуэн сказал:
— Я буду рад, если вам удастся развеять заблуждение моей дочери, мисс Пейтон.
Не в силах от усталости противоречить, она только поинтересовалась:
— Какое заблуждение?
— Что вы ее мама.
Ким взволнованно повернулась к Оуэну.
— Неужели вы не понимаете, она специально сказала это при всех, это был жест отчаяния — ей обидно видеть, что у всех есть мамы, а у нее нет. Думаю, вы заметили, что она постоянно прижимается ко мне. Она как будто боится, что я исчезну.
Он спросил тихо, злорадно:
— Вы пытаетесь исподволь привести меня к мысли, что раз она не может без вас жить, вы навсегда останетесь в моем доме? Что вы сумели прибрать меня к рукам, и у меня нет другого выхода, как жениться на вас? Должен вас поздравить, это совершенно новый подход. Другие до этого не додумались.
Она повернулась к нему, опершись мокрыми руками на край раковины.
— Мистер Ланг, я категорически заявляю, и, надеюсь, в последний раз, что у меня нет намерений выйти за вас замуж и что одна только мысль о том, чтобы жить с вами под одной крышей всю жизнь, вызывает у меня дрожь. Теперь вы спокойны? — И она снова занялась своей работой, хотя ей стало так плохо, что хотелось умереть. Ей и раньше приходилось лгать ему, но та ложь, которую она произнесла сейчас, не шла ни в какое сравнение с предыдущими невинными обманами.
Он остался и вытер всю посуду до конца. Упав в кресло, совершенно обессиленная, она поблагодарила его за помощь и уронила голову на грудь.
— Мисс Пейтон? — Она подняла на него глаза. — Вы смертельно устали. Пойдемте в гостиную, отдохнете там.
— Нет, спасибо, я не в силах поддерживать разговор.
— Я тоже. Я принесу вам что-нибудь выпить. Идемте. — Она не двинулась с места. Он тихо добавил: — Это приказ, мисс Пейтон.
По его тону она поняла, что лучше повиноваться. Шатаясь от усталости, она пошла по коридору, и ему пришлось обнять ее за талию и поддержать, чтобы не дать упасть. Он усадил ее в глубокое мягкое кресло и сунул в руку бокал. Она приняла его без слов возражения.
Тишина была мирной и успокаивающей. Оуэн прервал молчание, чтобы поблагодарить ее за то, что она устроила первый день рождения в жизни его дочери.
— Я сделала это ради Кэнди.
— Да, я понимаю, что вы это сделали не ради меня. — Откинув голову на спинку стула, он смотрел на Ким из-под опущенных ресниц. — Я так хотел, чтобы моя домработница меня ненавидела, — и вот, клянусь Небом, я этого добился!
Она не стала ничего отвечать. Глаза у нее закрывались помимо ее воли, он встал и взял у нее из руки пустой бокал.
— Еще один бокал, Ким?
Она отрицательно покачала головой и запрокинула ее на спинку кресла, он подошел и подложил ей под голову подушку, и Ким заснула, в тишине и покое…
Она смутно чувствовала, что ее взяли на руки и несут вверх по лестнице, ее щека терлась о грубый мужской пиджак, она чувствовала на лице чье-то дыхание. Потом ее опустили на кровать, сняли ботинки и накрыли одеялом. Сквозь сон она услышала шепот:
— Спокойной ночи, Ким, и спасибо еще раз.
Она тоже пробормотала едва слышно:
— Спокойной ночи, Оуэн, — потом повернулась на бок и всю ночь видела его во сне.
На следующее утро она проснулась в измятом платье, и поняла, что так и спала одетая. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что произошло накануне. Потом ее обдало жаром. Оуэну, видимо, надоело ждать, когда она проснется, поэтому он отнес ее на руках наверх, в ее комнату, бросил на постель и ушел.
За завтраком она извинилась за свою слабость. Оуэн только пожал плечами, не отрываясь от газеты.
Днем, после школы, Кэнди протянула ей записку от учителя. В ней сообщалось, что через несколько дней состоится концерт школьного оркестра и что директриса школы приглашает на него всех родителей в два часа дня.
— Я тоже участвую, — объяснила Кэнди. — Я играю на флейте. Ты придешь, Ким? Ну, пожалуйста. Раньше ко мне никто не приходил, потому что папа всегда днем на работе. — И она грустно добавила: — А ко всем приходят мамы, каждый раз.
— Конечно, приду, Кэнди. То есть, если твой папа мне разрешит.
— Он разрешит, разрешит, он не будет возражать, Ким.
Но Ким не была в этом так уверена. В тот же вечер она обратилась к нему с этим вопросом, рассказав ему про школьный концерт. Он резко ответил, что необходимости в этом нет.
— Вы в значительной степени превысите свои полномочия — вас брали в качестве домработницы, а не временной мамы.
— Но если я не пойду, Кэнди ужасно расстроится. На самом деле я ей почти уже обещала, что пойду.
— Послушайте, — он начал раздражаться, — если вы уже решили идти — а для меня это совершенно очевидно, — то зачем вам вообще меня спрашивать?
— Могу ли я понимать это в том смысле, что вы разрешаете мне пойти?
— Ах, оставьте меня, решайте сами. Вы все равно, в конце концов делаете то, что хотите. Вы, мисс Пейтон, сами себе закон и никого не слушаете. Я никогда не встречал никого, похожего на вас.
— Большое спасибо, мистер Ланг, — сказала она, чопорно поджав губы.
Он приподнял бровь, явно не зная, к чему отнести ее «спасибо» — к разрешению пойти на концерт или к его последнему, язвительному, замечанию.
Когда она уже выходила из комнаты, он сообщил:
— Завтра вечером ко мне придут Дафна и Хэмиш. И еще я пригласил Беренис Рэнделл.
— Ясно. — У нее перехватило горло. Значит, ее не приглашают присоединиться. — Вы хотите, чтобы я приготовила ужин, закуски и кофе, как обычно?
— Разумеется. Я ведь за это вам плачу, не так ли?
В ответ на его сарказм она лишь хлопнула дверью.
