Не дав ему возразить, она встала на цыпочки и поцеловала его. Он чувствовал ее боль, смешанную с желанием, и, конечно, ее любовь, которая окрасила всю его жизнь. Ему захотелось дать ей намного больше, чем он мог дать, и Рис поцеловал ее со всей страстью и душевной болью, терзавшей его. Она, пусть даже на короткое время, облегчила его страдания, и он эгоистично принял это.
— Никакие твои рассуждения и доводы не заставят меня их принять, — наконец сказала Энн. Он попытался отстраниться, но она держала крепко. — Я не принимаю их.
— Энн, я бывал несправедлив во многих отношениях. Но это, возможно, мой первый в жизни самоотверженный поступок.
— Мы должны принять решение прямо сегодня, Рис?
Он помолчал. Каждое мгновение, которое он проводил с ней, только увеличивало страдание. Но, Боже, быть с ней — это так соблазнительно!
— Нет. У нас есть несколько дней, прежде чем появится этот шантажист и заставит меня действовать.
Энн вздохнула.
— Тогда давай прекратим на время спорить. Пожалуйста, — добавила она.
Проглотив возражения, Рис кивнул, потом взял Энн за руку и подвел к кровати. Они легли и обняли друг друга. Пока она целовала его, он молился, чтобы это принесло ему облегчение.
Свет утреннего солнца заливал просторную комнату для завтраков, радуя Энн. В последнее время жизнь была такой мрачной и сложной, пусть хотя бы погода даст ей некоторое утешение. Пока есть солнце, есть надежда, и она цеплялась за нее всем своим существом.
Рис вошел, когда она наливала чай. Их глаза встретились, и, казалось, время остановилось, лишь поток невыраженных эмоций бурлил между ними.
Прошлая ночь все изменила. Перемена, начавшаяся еще на побережье, закончилась после того, как он разделил с ней свою тайну. Наконец Энн впервые почувствовала себя его женой.
Господи, только бы не в последний раз…
— Доброе утро, — сказал Рис, отводя взгляд.
— Здравствуй, — робко, как после их первой брачной ночи, ответила Энн. — Будешь чай?
Он кивнул. Добавив в налитый чай молоко и мед, она протянула ему чашку и быстро поцеловала в щеку.
— Доброе утро, — прошептала она.
Рис улыбнулся. Это была одна их тех искренних улыбок, которые совершенно преображали его. Он выглядел более молодым и не таким суровым. Когда он так улыбался, все надежды Энн на его хорошие качества, способность любить и быть любимым казались вполне осуществимыми.
Не подозревая о мыслях жены, Рис посмотрел на край стола, где лежала стопка корреспонденции.
Налив себе чаю, Энн села рядом с ним. Хотя ничего особенного в этом не было, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, казалось странным, что они завтракают, как обычная супружеская пара.
— Какая-нибудь интересная почта? — спросила она.
Рис покачал головой:
— Ничего. Ты будешь удивлена, а может, и нет, — улыбнулся он. — Мои ежедневные обязанности весьма скучны. Здесь свежие новости из моих поместий, включая предложения управляющих по ведению хозяйства или набору прислуги.
— Никогда бы не подумала, что ты занимаешься этими делами.
Он пожал плечами:
— Я в ответе за жизнь многих людей. — Внезапно на его лице мелькнула тень. — Интересно, пострадают ли они от этого скандала?
Энн с трудом проглотила очередной глоток чая. Казалось, Рис ненадолго забыл свои неприятности, и вот они снова вернулись.
Он тут же отбросил эмоции и продолжил разговор, хотя в глазах осталось беспокойство:
— В любом случае тут еще несколько дел, связанных с палатой лордов и обязанностями некоторых клубов. Ничего такого, что не могло бы подождать. — Рис отложил в сторону большую часть писем и вдруг замер, уставившись на письмо, выглядывающее из оставшейся пачки.
— Что это? — спросила Энн.
Рис вытащил письмо и собрался открыть.
— Почерк матери. Черт, должно быть, ее встревожило наше исчезновение.
Энн поставила чашку. Она не упомянула о том, что накануне тоже получила от матери Риса взволнованное письмо. Прежде чем она успела что-либо сказать, он вскочил.
— Боже, она сообщает, что приедет сегодня…
В этот момент вошел Гилмор.
— Извините, что прерываю ваш завтрак, милорд, миледи. Но прибыла вдовствующая герцогиня. Она просит аудиенции у вас обоих.
Дворецкий терпеливо ждал дальнейших указаний. Энн встала из-за стола и обратилась к слуге:
— Гилмор, проводите ее светлость на розовую террасу. Ей всегда нравился вид оттуда. И принесите для нас чай и завтрак. Столы уже на месте, не так ли?
— Да, ваша светлость. Все будет исполнено. — Дворецкий слегка поклонился и вышел.
— Прости, Рис. Вчера, когда мы вернулись с побережья, среди другой корреспонденции я получила записку от твоей матери.
— И не ответила ей? Ты не сочла это достаточно важным, чтобы поделиться со мной?
Энн подняла бровь, понимая его раздражение и одновременно раздосадованная им.
— Тебе известно, — процедила она сквозь зубы, — что я была слегка отвлечена множеством разных дел!
— Конечно. Прости, Энн. Я не должен разговаривать с тобой подобным тоном.
Она всего несколько раз слышала его извинения, а это звучало очень искренне, даже спокойно. Кажется, он действительно изменился.
— Я понимаю твое состояние. Ты не ждал ее приезда и впервые увидишь ее после того… — Энн замолчала, не желая говорить вслух то, что причиняло ему боль.
Рис кивнул.
— Возможно, это и к лучшему. Разговора все равно не избежать, сегодня так сегодня.
Помедлив, Энн ласково обняла мужа. Рис на миг замер, но затем прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы.
— Ты знаешь, я очень люблю твою мать и хотела бы с ней поздороваться, — сказала Энн. — Но потом я должна уйти? Ведь ты захочешь поговорить с ней о таком щекотливом деле наедине?
Рис внимательно смотрел на нее, и она подумала, что он запретит ей. Но он взял ее руку и прижал к сердцу.
— Нет. Пожалуйста, останься. Это… поможет мне. Я думаю, ты должна быть здесь.
Она удивленно и радостно вздохнула. Уже второй раз он просил ее помощи, не отвергал ее попыток утешить его, как делал раньше. А это так много для нее значило.
— Конечно, я останусь, — сказала она, пока муж вел ее по коридору в Розовую гостиную, примыкающую к террасе.
Балконные двери были распахнуты, и запах цветов приветствовал их еще до того, как они вышли на террасу. Рис остановился на пороге, посмотрел на жену.
— Все будет хорошо, — сказала Энн, хотя не очень в это верила.
Но Рису, видимо, именно это и нужно было услышать, так как он выпустил ее руку и шагнул на террасу.
