— Налей себе сам, хорошо? У меня никогда не получается правильно разбавить виски содовой или водой.
— Я выпью бренди, — засмеялся он, подходя к буфету. — Что будешь ты?
— Спасибо, ничего.
— Ты так мало пьешь! Следи за собой, а то станешь трезвенницей. — Он щедро налил себе бренди и подошел к камину. — Кажется, что мы так давно не были вместе!
— Не больше двух недель.
— Мне они показались месяцами, — отозвался он резко. — Когда бы я тебе ни звонил, ты была занята. Что случилось? Тебе нравится играть роль примерной женушки при своем муже?
— Нисколько. Но Найджел уставал, проводя все дни в суде, и мне казалось правильным быть дома на тот случай, если я ему понадоблюсь.
— Разве это не привилегия миссис Эрендел? Или ты пытаешься присвоить ее себе?
— Не говори глупостей. — Джулия подошла к зеркалу, делая вид, что поправляет прическу. — Ты знаешь мои чувства к Найджелу.
— Я в этом не уверен. — Конрад подошел к ней сзади, положил руки на плечи и наклонил голову так, что его губы коснулись ее шеи.
— Ты сегодня так хороша, дорогая, или я тебе уже об этом говорил? — Их взгляды встретились в зеркале. — Никакой портрет не мог бы быть так прекрасен, как твое отражение, и это зеркало идеальная для него рама.
— Зеркала — полезная вещь, правда? — спросила она, и ее тон заставил его вопросительно на нее посмотреть.
— Что ты хочешь сказать?
У нее на шее забилась жилка.
— Только то, что зеркала нужны не только для того, чтобы видеть собственное отражение. — Она отступила на шаг. Внутри нее все дрожало от тревожного предчувствия.
На губах Конрада появилась снисходительная улыбка.
— А для чего еще?
— Чтобы посмотреть на вещи в зеркальном отражении. — Она решительно повернулась к нему. — Когда я училась в школе, у нас была игра под названием «шифры». Какая-нибудь девочка должна была составить шифр, а остальные его разгадывали.
— Как увлекательно! — сказал он полунасмешливо. — Но к чему ты это рассказываешь? Мне нет дела до твоего прошлого — меня интересует только твое будущее.
— Мне кажется, это тебя тоже заинтересует. — Джулия крепко сжала руки, чтобы они не дрожали. — Однажды мне пришла в голову блестящая идея. Я написала послание чернилами и, пока строчка была еще влажной, приложила к ней чистую промокашку. Результат не поддавался расшифровке, пока его не подносили к зеркалу.
На мгновение глаза Конрада сузились, но в остальном выражение его лица не изменилось.
— Право же, дорогая, мне нисколько не интересны игры, в которые ты играла ребенком.
— А я думала, интересны — ведь ты и сам сыграл в эту игру десять дней назад!
Минуту он оставался неподвижным, потом бросил недокуренную сигарету в камин и повернулся к ней, заложив руки за спину.
— Хватит ходить вокруг да около, Джулия. Говори, на что ты намекаешь.
— Не притворяйся, что не понял. — Она уселась на диван, чтобы не было заметно, что у нее дрожат коленки. — Десять дней назад Найджел привел домой одного человека — пожилую женщину, которую ему надо было спрятать, пока она не понадобится ему в качестве свидетельницы на суде, который сейчас идет. Я предложила отправить ее к моей старой няне. Я написала няне в тот же вечер и промокнула письмо чистой промокашкой, которая лежала на столе в библиотеке. Найджел хотел, чтобы местопребывание этой женщины осталось в тайне, потому что ей угрожали, по всей видимости человек, которому больше всего следовало опасаться ее показаний.
Джулия замолчала и посмотрела на Конрада, но его лицо ничего не выражало.
— Продолжай, Джулия, ты явно не успокоишься, если не доведешь эту сцену до конца так, как тебе этого хочется.
— Хорошо. Кто-то узнал, где находится эта женщина. Единственный, кому это было нужно, — человек, который хотел заставить ее молчать. — Она посмотрела на него прямо и решительно. — Этот человек — ты.
Если она ожидала от него какой-нибудь определенной реакции, ее постигло разочарование: он расхохотался.
— Ну, будь я проклят! И вся эта мелодрама вела к этому?
— Запугать женщину до полубезумия — это не мелодрама, Конрад.
Уинстер сунул руку в карман и достал портсигар. Он предложил его Джулии, но та отрицательно покачала головой. Тогда он достал сигарету и, не спеша, закурил.
— Поскольку ты рассказала мне все так подробно, милая, может, ты объяснишь, как я узнал ее адрес?
— Я уже сказала тебе, что промокнула письмо, а потом и конверт чистой промокашкой. Отпечаток написанного оказался, должно быть, достаточно четким, так что его можно было прочесть, поднеся к зеркалу.
— Понятно. И ты считаешь, что это сделал я? Когда?
— Когда заехал за мной на следующий день. Ты вышел навстречу мне из гостиной, и я решила, что ты все время был там. Только сегодня утром я узнала от Хильды, что сначала она провела тебя в библиотеку. У тебя не было причин уходить оттуда, но когда ты увидел адрес, то решил, что будет удобнее, чтобы я нашла тебя в гостиной.
— Честное слово, Джулия, ну и фантазия же у тебя! Нехорошо с твоей стороны пытаться сделать меня героем мелодрамы, в которой я пока еще даже не разобрался. Может, ты скажешь мне, что произойдет в следующем действии, или я должен сам догадаться?
— Скажу, — ответила она негромко. — Я обращусь в полицию.
— И что ты скажешь? Что думаешь, опираясь на какую-то недоделанную игру, в которую играла в детстве, что я отправился в Экстон и довел Мэри Энсли до сумасшествия?
Джулия, как коршун, вцепилась в эти слова.
— Откуда ты знаешь, как ее зовут?
Он резко втянул в себя воздух, потом медленно выдохнул.
— Где-то прочел, что твой муж собирается…
— Не мог ты этого прочесть! — прервала она его. — Имя Мэри Энсли не упоминалось в газетах. Никогда!
Последовала долгая пауза. Затем Конрад швырнул сигарету в огонь и повернулся к ней:
— Ты наблюдательная женщина, Джулия. Я всегда знал, что ты необыкновенно красива, но никогда не думал, что ты так умна. Похоже, я тебя недооценивал. Настоящий маленький сыщик, а? Твой муж-юрист гордился тобой, когда ты рассказала ему, как разложила все по полочкам?
— Я ему еще ничего не сказала.
Едва Джулия произнесла эти слова, как поняла свою ошибку: лицо Уинстера осветилось торжеством.
— Тогда об этом знаем только ты да я? — сказал он. — Это не очень умно с твоей стороны, а?
— Не пытайся меня запугать, Конрад.
— Я не пытаюсь, милая моя. Я уже тебя испугал! Ты трусишь, Джулия, и правильно делаешь. Я мечтал жениться на тебе с того момента, как увидел тебя, но, когда речь идет о моей безопасности, я не дам — да, да, не дам — чувству помешать мне.
