У Моники уже губы сводило от улыбки, и она боялась, что кто-нибудь заметит, как мелко дрожат ее руки. Но она изо всех сил старалась сохранить благожелательный вид и, кажется, это вполне удавалось.
Карен и Кристина ушли лишь через полчаса, в мельчайших подробностях обсудив не только все детали платья, но и соответствующие украшения и даже то, какие цветы лучше всего подойдут к этому наряду. Когда за ними закрылась дверь, Моника с тихим стоном опустилась в кресло и закрыла глаза ладонями.
— Что с вами, босс? — испуганно спросила Джастин.
— Ничего, сейчас пройдет.
— Я принесу воды.
— Не надо. Все будет хорошо.
Но Моника знала, что ничего хорошего уже не будет. Да, в этом есть какая-то злая ирония — шить свадебное платье невесте того, кого любишь. Возможно, ее даже пригласят на свадьбу вместе с Майклом и Селеной, она будет стоять в толпе гостей и слушать восхищенный шепот о прекрасно подходящей друг другу паре. И будет венчание, а потом праздничный обед человек на триста, с оркестром, гирляндами и разноцветным конфетти, с огромным количеством цветов и замороженным шампанским.
А потом — брачная ночь на огромной двуспальной кровати с шелковым балдахином, в белоснежной спальне с высокими окнами. И свадебное путешествие куда-нибудь на Багамские острова или по Европе, и ночи любви. Неужели Энтони будет так же любить свою молодую жену, так же обнимать и расточать нежнейшие ласки. А она заснет у него на руке, прижавшись щекой к теплой коже...
Да уж, у Моники было слишком богатое воображение. И потому, наверное, так легко это все представлялось, что на место Кристины она подсознательно ставила себя. И все складывалось чудесно, как в сказке, как в самых потаенных мечтах, которые теперь разбились, разлетелись на тысячи острых, больно колющих в самое сердце осколков.
Моника сидела перед директором банка, растерянно перебирая кипу документов. Бесполезно было даже надеяться хоть что-нибудь понять во всех этих многочисленных бумагах без соответствующего образования.
— Я сожалею, мисс Брэдли, но все сроки уже вышли. Мы просто вынуждены будем выставить виллу на аукцион.
— Но я же полтора года платила вам такие деньги! И что же теперь получается — они ушли в никуда?
Директор, пожилой лысоватый мужчина в дорогом костюме и с шелковым, бледно-синим галстуком, развел руками с таким видом, словно хотел сказать — я сделал все, что было в моих силах.
— Вы добровольно согласились возместить нашему банку задолженность покойного мистера Хоупа. Мы вообще не имели юридических прав соглашаться на это. И если бы не просьба мистера Строубери...
— Да, я знаю, — кивнула Моника.
— Если эта вилла так дорога вам, вы могли бы обратиться к нему за помощью. — Директор откашлялся и отвел взгляд. — Хотя это не мое дело. В общем, мисс Брэдли, в вашем распоряжении три дня. А потом — извините, мы объявим об аукционе.
— Спасибо.
Попрощавшись, Моника вышла из кабинета, обставленного кожаной мебелью, в приемную. Красавица-секретарша поджала губы и окинула ее типично женским взглядом, сочетающим в себе одновременно интерес и презрение. Похоже, все уже знали о том, что мисс Брэдли, такой гордой и недоступной, придется или расстаться с виллой, или просить у кого-нибудь поддержки.
Ни за что им не увидеть ее слез. Моника подняла голову и выпрямилась. Все, что у нее осталось, — это чувство собственного достоинства. А этого никому у нее не отнять. Она, стараясь идти неторопливо, спустилась по лестнице вниз, села в машину. Мотор опять не желал заводиться, под капотом что-то пощелкивало и потрескивало. Как некстати! Эту машину давно пора отправить на свалку, но на новый автомобиль денег нет и в ближайшем будущем не предвидится.
Ладно, туда, куда Моника собиралась, можно доехать и на такси. Она не спеша спустилась по зеленому бульвару к открытому кафе и пообедала, потом прошла к стоянке такси. Поездка заняла полчаса, и шофер с удивлением поглядывал в зеркальце заднего вида на молодую красивую женщину, с отрешенным видом сидевшую на заднем сиденье. Она попросила остановить машину у съезда с основной дороги, расплатилась и вышла. Он проводил ее удивленным взглядом — в той стороне, куда она отправлялась, ничего не было.
Моника спустилась к пляжу, сняла туфли и побрела по берегу босиком, по самой кромке воды, чтобы набегающие волны слегка касались ног. За ней оставалась ровная цепочка следов, но они скоро размывались пенным прибоем. Вот так и идешь по жизни, надеясь оставить после себя хоть что-то, но прилив в одно мгновение разрушает все.
Она вспомнила, как любила вместе с Грегори возводить высокие замки из песка, с башенками и рвами, и как замирало сердце, когда волна подкрадывалась и уничтожала хрупкое строение. Грегори понимал это чувство и говорил, что именно поэтому замки на песке так прекрасны и так печальны. И что наше существование, как такой вот замок, выстроенный с любовью и смытый волной времени.
Солнце медленно сползало к кромке горизонта, когда Моника дошла до «Звезды любви». Она обогнула виллу с северной стороны, приблизилась к ограде и достала ключи. Что ж, если ей придется расстаться с этим домом, то надо хотя бы попрощаться. Вряд ли новые хозяева обрадуются нежданной гостье, да и не захочется ей возвращаться сюда, чтобы через прутья ограды полюбоваться на счастливую жизнь новых владельцев.
Вот эта дорожка ведет к дому, высокие старые деревья отбрасывают на нее кружевную тень, ветер шелестит в сплетенных ветвях, доносится веселый птичий щебет, в высокой траве газона цикады настраивают перед вечерним концертом свои скрипочки. Чудесно и спокойно. И так вольно дышится. Почему бы не остаться здесь навсегда?
Моника усмехнулась: у нее впереди целая ночь, она найдет ответ и на этот вопрос. В конце концов, почему бы и нет? Пусть не тело, так хоть душа, в чье бессмертие Моника верила, навечно поселится в доме, а по ночам будет бродить у фонтана, прислушиваясь к плеску и журчанию воды. Да, и пугать хозяев оставленными на плитках пола мокрыми следами. Что-то фантазия разыгралась, хотя сейчас совсем не до смеха. Но лучше уж улыбаться, пусть и через силу, чем лить бесполезные слезы.
Майкл, наверное, не зря обвинял ее в упрямстве. Чего, казалось бы, проще: взять у него недостающую сумму, а потом постепенно возвращать. Да он бы с радостью вообще подарил Монике эту виллу, лишь бы знать, что она довольна. Но что-то в душе не позволяло ей согласиться на этот компромисс. Либо все, либо ничего. Если уж у нее не получилось расплатиться с долгами Грегори до конца, значит, не судьба. И кража денег из сейфа в ателье — лишнее тому подтверждение.
