В этот момент Мэг уже решила, что не останется в Блу-Спрюс. Она все равно, что идет по натянутому канату: нельзя останавливаться — надо двигаться вперед. Она не вернется, и все! Так что можно разрушить красивый фасад — ее дом, ее красивая, роскошная жизнь…
— Но, Мэг…
— Это отель, Минни. Там живут многие. А у меня двухкомнатная квартира в Западном Голливуде.
— Но ведь ты написала книгу…
— Да. И получила довольно вшивый гонорар. А вторую книгу не смогла выпустить.
— Но, Мэг…
И тут она увидела: Лаура и Хитер были правы — люди не желают расставаться с мечтой, со своими иллюзиями. Минни так хочется, чтобы она и впрямь жила в фешенебельном особняке, — и все тут.
— Нет дома, Минни, нет. И никогда не было, и никогда не будет!
— Э-э-э, Бруно знает лучше! Ба-да-бинг, ба-да-бэнг, ба-да-бум! Ты сделаешь Дэниела Уиллета самым счастливым человеком, Мэг!
Они сидели с Бруно в кафе Даффи и потягивали мягкое, золотистое пиво.
— Да он влюблен в тебя со школы! Ты что, не знала? — Он почесал в затылке. — Я разве неправду говорю?
— Бруно, ты в этом уверен?
— Уверен? Каждая собака в городе знает, а ты говоришь — уверен. Единственное, почему он не сделал предложение, — ну, я так считаю — не хочет тебя связывать. Тянуть назад. Мешать твоему большому успеху.
— Да это было просто… ну, влечение. Он сам мне говорил.
— Может, конечно, начаться как влечение, но у такого парня, как Дэниел, обернется любовью… буквально через час. Или через два.
— О Боже! — Она отпила немного пива.
— Почему, ты думаешь, он сидел вот на этом самом табурете в прошлую пятницу? А-а? Когда он окончил школу совсем в другой год? А-а? Чтобы посмотреть, как дурачится наш класс? А-а? Нет! — Бруно сильно хлопнул по стойке.
Слова Бруно кое-что прояснили у Мэг в голове.
— Бруно, а как ты поступил бы на моем месте?
— На твоем месте? Тебе надо остаться с этим парнем, выйти за него замуж, завести парочку детишек. И написать еще одну книгу — вот как надо поступить на твоем месте!
Дэниелу пришлось закрыть Молли и Дигера в гараже: в погоне за кроликом они перетоптали весь огород. Опустились сумерки. Он стоял в конюшне, глядя в маленькое оконце. Лошади накормлены, куры, козы тоже. Насыпал корму и невесть откуда взявшемуся черному котенку, который устроил себе жилище на тюках сена. Единственное, чего он опасался, чтобы это не оказалась кошка: принесет котят, а что с ними делать?
Мэг еще не приехала… Он уселся на тюки с сеном. Подошел Хантер и сел рядом; Дэниел принялся чесать его черно-белое ухо. Кругом тишина, только лошади время от времени всхрапывают да переступают копытами.
Вдруг Хантер повернул голову. Мэг?.. Дэниел подошел к окну: она, в тех же джинсах и том же темно-красном свитере. Но что-то в ее облике другое: волосы немного всклокочены, глаза как-то неестественно блестят, а тушь на ресницах растеклась… Дэниел вышел из конюшни и направился к Мэг. Подойдя поближе, остановился: только сейчас увидел, что она беззвучно плачет… Вид уставший, измученный, будто прошла много миль пешком.
— Дэниел, — тихо начала она, глядя ему прямо в глаза, — ты должен… так нельзя… Я никогда тебя не брошу, Ковбой! Зачем ты хотел, чтоб я уехала?
Он не мог говорить, только кивнул. Обнять бы ее, поднять на руки, унести домой… в дом… Нет, без Мэг это не дом! Пусто, скучно… Его дом оживет, только когда она будет жить здесь! Она, кажется, не в силах сдержать эмоций.
— Я не знаю… — прошептала она. — Бруно сказал мне… как ты ко мне относишься. Я видела, что у тебя влечение ко мне как к женщине. И у меня тоже… Но я не знала, что…
— Не уверен я, получится ли, Мэг. Ты можешь попробовать остаться, но… Я не знаю…
Она запустила пятерню в волосы; капельки пота выступили у нее на лбу.
— Ты слышал, что случилось в магазине?
— Да.
— Я, я немного странная, Дэниел…
— Что ты, нисколько! — Ему трудно было говорить, в горле пересохло. Он подошел к ней. — Нет, ты вовсе не странная, Мэг.
— Дэниел, это все неправда, что они говорят обо мне.
— Да я знаю. Я очень горжусь тобой.
— Да? — Она засунула руки в карманы, потом вытащила одну руку, стала крутить пальцы. — Спасибо.
Он хотел сказать, что больше всего на свете хочет, чтобы она осталась с ним, но она опередила его, прошептав еле слышно:
— Ты знаешь, Дэниел, я, наверно, не смогу уйти от тебя.
Дэниел потерял дар речи — смотрел на нее и молчал. И опять она опередила его:
— Я очень одинока, Дэниел. Все думают, что я так здорово провожу время в Лос-Анджелесе, наслаждаюсь жизнью… На самом деле мне иной раз так тошно и одиноко, что я ничего не могу делать. Иногда просто выхожу на улицу в надежде познакомиться с каким-нибудь мужчиной и не могу. Потому, что единственный, с кем я хочу быть, ты. А ты не хочешь, чтоб я осталась у тебя.
Он закрыл руками глаза — боялся, что слезы потекут. Наконец овладел собой, опустил руки. Теперь ничто их не разделяет!
— Дэниел… — прошептала она, делая несколько маленьких шагов, которые все же разделяли их; почти дотронулась до него… и опустила глаза.
Эти пряди ее русых волос, такие беззащитные…
— Дэниел, ты должен сам попросить меня, я должна знать! — шепотом, но настойчиво проговорила она.
Он понял, о чем надо ее попросить, и молчал, разрывался: одна часть его хотела это произнести, вторая приказывала молчать. Слишком долго уже длится это тяжкое молчание. Она стояла не двигаясь; минута, другая… Затем повернулась и пошла.
— Мэг! — Он не узнал своего голоса.
Завыл Хантер. Мэг остановилась, не поворачиваясь.
— Мэг, я… Пожалуйста, Мэг…
Он видел, что она идет через силу, приказывает себе уйти. Все ее существо стремится остаться здесь. Но она все равно уйдет, если он будет молчать, он знал это.
— Не уходи, Мэг!
Она наклонила голову, и он увидел эти прелестные ершистые волоски под затылком, которые так любил целовать.
— Мэг! — Он подошел и положил руку ей на плечо.
Она стояла, отвернув от него лицо; плечи ее тряслись. Вдруг повернулась, легкая, как тростинка, уперлась кулачками ему в грудь.
— Говори! Я хочу это слышать!
Он обнял ее так крепко, что сам испугался.
— Оставайся со мной! — прошептал он, и слезы потекли у него из глаз.
Она, молча обняла его за шею, и он лицом утонул в ее волосах.
— Будь моей женой! — выдохнул он. Она несколько раз кивнула:
— Да, да!
— Не оставляй меня, Мэг!
— Никогда, Дэниел!
Поздно ночью, осторожно выскользнув из-под одеяла, она подошла к книжной полке у камина, достала свою книгу и быстро вернулась в постель, под теплое одеяло. Нащупав ручку на тумбочке, включила настольную лампу: на самую слабую яркость. Открыла титульную страницу… Она уже знала, что написать: «Дэниелу. Я люблю тебя давно — всю жизнь. Я так благодарна судьбе, что мы снова вместе». Закрыла книгу, тихо положила на тумбочку. Прижалась к Дэниелу, положив ему голову на плечо, и он, не просыпаясь, обнял ее. Она знала: теперь это ее место, она будет просыпаться здесь до конца своей жизни. Потянулась выключить настольную лампу и только тут заметила, что глаза его чуть приоткрыты.
