Грейс Грин - Летняя рапсодия

– Другое… завещание? П-позднее?.. – с трудом проговорила она.

– Да. – Он улыбнулся. – Другое… завещание. П-позднее. Написанное от руки. Датированное месяцем позже, чем предыдущее, и засвидетельствованное двумя подругами моей бабушки по приходу, тогда как другое напечатано и свидетелями были Эдмунд и Чарлз Максвелл.

Она широко раскрыла глаза.

– Но где же оно было? Эдмунд Максвелл обшарил все ящики стола…

– Все ящики, – мягко сказал Люк, – кроме того, о котором знали только я и Крессида.

– Тайник! – охнула Уитни.

– Пошли. – Он взял ее за руку и провел обратно в библиотеку к письменному столу.

Ухватив ее палец, он положил его на маленькую ягодку винограда в причудливо и изящно вырезанной грозди на боковой стенке стола. – Здесь, – сказал он. – Нажимай.

Уитни нажала и ойкнула, когда длинный узкий ящик внезапно выдвинулся из глубины стола.

Внутри она увидела конверт, адресованный Люку.

– Это оно? – спросила она слегка дрожащим голосом. – Другое завещание?

Люк взял конверт, вынул из него единственный листок бумаги и передал Уитни.

С возрастающим изумлением Уитни читала слова, написанные бисерным почерком… и увидела, что, хотя более мелкие детали завещания оставались неизмененными, Крессида оставила Люку виноградники Изумрудной долины.

И «…моей дорогой Уитни Маккензи: поместье Браннигенов со всем содержимым». Ее голова закружилась, и она ощутила невесомую летящую радость. Нет, не потому, что дом принадлежал теперь ей, хотя она всегда очень его любила. А потому, что Люк все-таки ее не обманул.

– Значит, когда ты сказал Виктории Мосс, что надо понимать женщин, то имел в виду ваши отношения с бабушкой?

– И когда я сказал, что кое-кто «передумал», то имел в виду опять-таки бабушку, все-таки оставившую мне виноградники.

– Но… как насчет Виктории Мосс?

– Какой Виктории? – посмотрел он на нее с шутливым недоумением.

Уитни надулась.

– Перестань меня дразнить…

– Да, мы общаемся… но только по делу, мы с Вики старые знакомые… Она даже бегала за мной, когда мы были подростками. Но она никогда не была в моем вкусе… И сейчас тоже. – От его улыбки в груди у нее потеплело. – Зато ты в моем вкусе.

Она глянула на него.

– Ты как-то сказал, что не любишь блондинок!

Он засмеялся.

– Для каждого правила есть исключение. И ты, моя любимая, как раз это самое исключение.

Внезапно посерьезнев, Уитни сказала:

– О, Люк, если бы ты не вернулся в долину, ты так никогда и не узнал бы, что твоя бабушка простила тебя и оставила тебе то, что принадлежит тебе по праву рождения.

– Должно быть, она надеялась, что однажды я все-таки вернусь домой, и знала, что тогда я вспомню про тайник в письменном столе, про письма и нашу с ней любовь. Она знала, что я поищу ее последнее письмо. Так я и сделал, слава Богу, и она не обманула моих надежд.

Он взял завещание из рук Уитни и бросил его на стол. И обнял ее.

– Я так тебя люблю! – Он целовал ее до тех пор, пока голова у нее не пошла кругом, а потом погрузил пальцы в ее кудрявую золотистую гриву. – Выходи за меня замуж, моя красавица, выходи за меня завтра же. – Люк лукаво ей улыбнулся. – Ты ведь тоже меня любишь, не так ли?

– Да, всем сердцем… сильнее, чем считала это возможным.

Он опять завладел ее ртом в горячем поцелуе, от которого у нее подогнулись колени. Когда он наконец дал ей передохнуть, Уитни чуть слышно произнесла:

– Я очень тебя люблю, Люк, но…

Его брови слегка нахмурились.

– Что такое, дорогая?

Она прерывисто вздохнула:

– Ты действительно похоронил прошлое?

– Целиком и полностью.

– Но… если однажды ты начнешь задумываться, не ошибся ли насчет меня? – Она не сумела скрыть сомнения в голосе. – Что, если ты станешь думать, что я вышла за тебя из-за этого наследства – виноградников Изумрудной долины, – а не потому, что действительно люблю тебя?

Он молчал так долго, что ее сердце задрожало. Сумеет ли он справиться с этой проблемой?

А он вдруг улыбнулся. Сначала дрогнули уголки его губ, и постепенно широкая улыбка осветила все его лицо. С озорно заблестевшими глазами он взял со стола последнее завещание своей бабушки и, прежде чем Уитни успела открыть рот, разорвал лист бумаги на сотню маленьких кусочков.

– Люк! – Она уставилась на обрывки, трепещущие в воздухе и опускающиеся на пол, точно хлопья снега – Этого нельзя было делать!

– Нельзя? – Он почесал в затылке. – Но, по-моему, я уже это сделал!

– Но… зачем?

– Мне важно было тебя успокоить. Вопрос был только: как? Бабуля помогла мне решить эту задачу. Знаешь, как говорится: было бы желание… – Он заключил ее в свои объятия и крепко прижал к сердцу.

Уитни взглянула на него, пораженная степенью доверия, какое он ей оказал. С переполнявшей ее сердце любовью к этому мужчине, когда-то ее врагу, она прошептала:

– Значит, теперь… партнеры?

– Партнеры навсегда, любовь моя. – Он поцеловал ее снова, очень нежно, и в этом поцелуе было обещание. – Навечно!

Игра слов: англ. «Shower» имеет два значения: «прием гостей для преподнесения подарков» (невесте, молодой матери и т. п.) и «ливень, душ».

Какой сюрприз! (франц.)