— Есть ли у них шанс быть вместе? — спросил Гарри.
— Не знаю. Традиции еще очень сильны в этих старинных испанских семьях, но я думаю, новое все-таки одержит верх. Я знаю, что брат очень любит Марию-Тересу. Надеюсь, что такой шанс у них будет.
— Хорошо, что нам нечего беспокоиться о традициях.
— Да. Простая рабочая семья из Дорсета, — сказала Вивьен.
— И такая же обыкновенная семья из Йоркшира, — добавил Гарри.
— Все это звучит не очень романтично, правда?
— Не волнуйся, любовь моя. У нас с тобой будет достаточно романтики. — И он крепко сжал ее руку.
На следующий день они уезжали из Кордовы: Гарри возвращался в Каса Маргарита, а девушки — в «Орлиное гнездо», где сразу же получили приглашение прийти на аперитив в комнату Мигеля.
Вивьен надела платье цвета морской волны, а Мария-Тереса — ярко-оранжевое, поразительно подчеркивающее ее южную красоту. Когда они вошли в комнату, Мигель поднялся им навстречу.
— Я польщен, — сказал он, — все это в мою честь? Он внимательно посмотрел на Марию-Тересу. — Ты выглядишь просто счастливой. Очень довольной жизнью. Я полагаю, поездка в Кордову вам доставила удовольствие?
— Мигель, мы чудесно провели время. — Она поцеловала брата в обе щеки. — Правда, чудесно. Представляешь? Дон Гарри тоже туда приезжал! Оказывается, он никогда раньше не бывал в Кордове, и решил воспользоваться подходящей возможностью.
— В самом деле, — весьма сухо произнес Мигель и взглянул на Вивьен. — Да, я вижу, что сеньорита Вивьен тоже выглядит счастливой. — Действительно, обе девушки просто светились от счастья. — Ну позвольте предложить вам чего-нибудь выпить. Что вы предпочитаете?
Они выбрали выдержанный золотистый херес, и Вивьен заметила, что когда Мигель подошел к столику с напитками, он не сразу налил бокалы, а некоторое время неподвижно стоял с бутылкой в руке, как будто глубоко задумавшись, и только потом вспомнил о своих обязанностях гостеприимного хозяина. Принимая у него из рук бокал, Мария-Тереса сказала:
— Мигель, кое-кто еще на один день приезжал к нам в Кордову: Фернандо. Ты догадывался, что он может это сделать, когда ответил ему, где мы находимся?
Мигель взглянул на нее, но тут же перевел взгляд на Вивьен, которой подавал бокал. Под его пристальным взглядом она густо покраснела. Она была застигнута врасплох, хотя и предполагала, конечно, что Мария-Тереса с ее любовью к правде может упомянуть о приезде Фернандо. Когда она решилась сама посмотреть ему в глаза, то, к своему удивлению, вместо гнева, который она ожидала увидеть, заметила в них выражение такой боли, что невольно опустила взгляд.
Мигель отвернулся и, взяв свой бокал, сказал Марии-Тересе совершенно спокойным тоном:
— Я не думал, что Фернандо Эскобедо может отправиться в Кордову, чтобы навестить вас. И не представлял себе, что сеньор Бойд тоже будет там. Видимо, их приезд вас очень порадовал. Кажется, у вас там была веселая компания. (А он, — подумала вдруг Вивьен, не принимал в ней участие.)
— В самом деле, — подтвердила Мария-Тереса и стала рассказывать брату о том, что они делали в Кордове, куда ходили; разговор сделался общим. Наконец появился Хосе сообщить, что стол накрыт.
— Идите вперед, — сказал Мигель. — Я сейчас тоже приду.
У дверей столовой девушки встретили Хуана-Рафаэля, и Вивьен вдруг сказала:
— О, извините меня, я кое-что забыла, — и повернула назад. Ее мучила совесть, что она не послушалась Мигеля и пригласила Фернандо в Кордову. Ей была неприятна мысль, что он мог счесть ее обманщицей, поэтому она хотела все ему объяснить. Она вернулась к его комнате и тихонько постучала в дверь; не услышав приглашения войти и решив, что он уже ушел или вышел на террасу, она приоткрыла дверь, намереваясь убедиться, что комната пуста.
Но комната пустой не была. Мигель сидел за столом, его руки лежали на поверхности стола, а голова была бессильно опущена. Вся его поза выражала отчаяние: отчаяние такое глубокое, что он не слышал ни как она постучала в дверь, ни как вошла. Ее сердце сразу отозвалось болью: она не знала, какие у него проблемы, не знала, в какой ситуации он оказался, но чувствовала, что не может оставить его одного в таком состоянии.
— Дон Мигель, — тихо позвала она.
Одним движением он встал из-за стола и повернулся к ней, потрясенный тем, что его застали в минуту слабости. Вивьен быстро подошла к нему.
— Дон Мигель, — повторила она и протянула к нему обе руки. — Что случилось? Что случилось?
Он взял ее за руки и крепко сжал их. Она увидела, как стало меняться выражение его Лица. В какой-то момент она подумала, что он обнимет ее и расскажет ей все, что творится у него на душе. Но постепенно самообладание вернулось к нему; он глубоко вздохнул, и отпустив ее руки, отступил назад. Теперь его отчаяние было спрятано под прежним непроницаемым взглядом, но Вивьен знала, что в его душе бушуют страсти и что под маской неприступности скрывается необыкновенно сложная натура.
— Что вы здесь делаете? — спросил он, и его голос снова звучал спокойно.
— Я пришла извиниться, — сказала она. — Я не хотела, чтобы вы плохо обо мне подумали.
Он сухо усмехнулся.
— Я удивлен тем, что мое мнение что-то значит для вас. За что вы пришли извиниться, сеньорита?
— За то, что я пошла против вашего желания, сообщив Фернандо, что мы находимся в Кордове.
— Ах да, я так и думал, что за всем этим стояли вы. Значит, вы сожалеете, что поступили вопреки моему желанию. Но вы все же не жалеете о том, что пригласили его?
Она заколебалась, но потом покачала головой.
— Нет. Нет, когда я увидела, какими они выглядели счастливыми.
— Даже если это потом принесет им несчастье?
— Но почему так обязательно должно случиться, дон Мигель? — Ее голос звучал с мольбой. — Почему? Ведь может сложиться новая счастливая семья. Подумайте об этом.
— Вы считаете, что я не думаю? — быстро спросил он с прежней резкостью в голосе, но тут же одернул себя. — Пойдемте, — уже спокойнее сказал он, — нам пора. Мы не можем заставлять всех ждать.
Они подошли к двери, Мигель открыл ее перед Вивьен, выключил в комнате свет и повел ее по коридору в мрачную столовую с высоким потолком и массивной мебелью, где их ждали слуги, уже готовые подавать обед, и группа людей за столом, с любопытством взиравшая на них, когда они вместе появились в дверях.
Во время обеда Вивьен буквально ощущала, как атмосфера вокруг нее сгущается настолько, что ее можно резать ножом. Хотя в присутствии Рамона и Хуана-Рафаэля разговор за столом проходил более оживленно, чем всегда, но за этой оживленностью скрывалось необычное напряжение. В привычном молчании сеньоры Диас-Фрага и кузины Марисы появилось что-то зловещее, а во взгляде, который старый сеньор бросал на девушек, сквозила откровенная ненависть.
