Остаток дня прошел на удивление мирно. Теперь, когда Стейси снова встретилась с Андрэ и убедилась, что даже чудо не помирит их, она выбросила из головы бесплодные мечты и все свое внимание отдавала Женевьеве. В обществе друг друга им было так хорошо, что Стейси не испытала ни малейших сожалений, когда позвонила Олга Страусс и сказала, что хотела бы сейчас побыть с дочерью, если, конечно, Женевьева чувствует себя хорошо.
— Я уже попросила Андрэ почаще заглядывать к вам на виллу, да и сама буду звонить, — добавила она. — Мы все очень благодарны тебе, Стейси. Если будет хоть малейший повод для беспокойства, ты найдешь меня в доме Стеллы. Она передает тебе привет и надеется, что, когда ей разрешат вставать, вы обязательно встретитесь. Передай Женевьеве мои лучшие пожелания и скажи, что со Стеллой и ее малышом все в порядке.
Женевьеве подали легкий ужин, и Стейси посидела с ней, чтобы Эугения спокойно поужинала в кухне с Бориной. Смутно жалея, что ей самой придется ужинать в одиночестве, Стейси позже спустилась в столовую и обнаружила, что стол накрыт на двоих и ее дожидается Андрэ.
— Моя мать решила, что тебе будет скучно одной, — пояснил он. — Но если ты предпочитаешь обойтись без компании, я могу уехать.
Стейси выдавила светскую улыбку.
— Я рада, что ты можешь составить мне компанию.
Принимаясь за золотистую дыню, она обнаружила, что теория далеко не всегда согласуется с практикой. Одно дело — решить для себя, что Андрэ Страусс больше не существует, и совсем другое — сидеть напротив него за столом. Андрэ был не в строгом костюме, как обычно, а в черном свитере, джинсах и синей рубашке, и один вид его был чересчур тяжким испытанием для душевного спокойствия Стейси.
— Тебе, наверное, трудно приходится без Дидье? — вежливо спросила она.
Андрэ в упор посмотрел на нее.
— Мне и впрямь приходится трудно, но виной тому вовсе не отсутствие Дидье.
На миг в комнате повисла напряженная тишина — такая напряженная, что, казалось, в воздухе проскакивают искры. Потом Андрэ учтиво осведомился, хорошо ли Стейси провела время в компании бабушки.
— Мне вовсе не в тягость сидеть с ней, — заверила она. — Бабушка рассказала мне о вашем детстве и о том, какие приемы устраивала она, когда твой дедушка еще был жив.
— Да, в молодости бабушка была исключительной красавицей, — сказал Андрэ, и взгляд его немного смягчился. — Тебе стоило бы посмотреть ее фотографии. У нее где-то лежит добрый десяток альбомов. После ужина я их поищу. А ты, Стейси, — сказал он позже, за кофе, — мечтаешь, наверное, поскорей приступить к своей новой работе?
— Не очень, — откровенно призналась она. — Мне, конечно, повезло, что я нашла приличное место, но ведь я согласилась на эту работу только для того, чтобы побольше бывать дома с мамой. Рано или поздно мне придется искать новую работу.
— И что тогда станет с Джеки?
— У нее есть свои друзья, увлечения, а к тому же теперь она свободна и может заняться собой. Мама никогда не мешала нам с Люси жить собственной жизнью и от нас ожидает того же.
— Стало быть, это не по ее просьбе ты подыскала работу поближе к дому?
— Нет, я сама так решила. — Стейси замялась. — К тому же у меня были и другие причины.
И она рассказала об Иане Крейне и о том, как вовремя поняла: брак с ним был бы непростительной ошибкой. Губы Андрэ искривила невеселая улыбка.
— Ну да, конечно. Ты ведь противница семейной жизни...
Не желая нарушать хрупкое перемирие, Стейси поспешно сменила тему:
— Пойдем-ка, навестим бабушку, пока она еще не легла спать.
Увидев их вместе, мадам Страусс просветлела и отпустила сиделку отдохнуть.
— Славная женщина, — признала она, когда Эугения величественно удалилась, — но компания Стейси намного приятнее. Мне очень повезло, что Стейси согласилась приехать, правда, Андрэ?
— Очень повезло. Как ты себя чувствуешь, бабушка?
— Гораздо лучше, дорогой, особенно теперь, когда увидела вас обоих. — Старая дама счастливо улыбнулась Стейси. — Борина хорошо накормила вас?
Так она заранее знала, что Андрэ приедет ужинать на виллу! Ух, коварная! — весело подумала Стейси.
— Бабушка, Андрэ сказал, что у тебя много альбомов с фотографиями. Можно мне посмотреть?
Женевьеву эта идея восхитила, и она тотчас послала Андрэ за альбомами.
— Завтра, — обещала она Стейси, — мы с тобой будем рыться в фотографиях, пока ты не запросишь пощады.
Вернулся Андрэ с кучей альбомов и предупредил, что Эугения вот-вот придет укладывать больную.
— Бабушка, обещай хорошо себя вести и как следует отдохнуть.
— Разумеется, — покладисто согласилась старая дама и подставила Стейси и Андрэ щеку для поцелуя на ночь.
— Завтра мы с тобой увидимся? — спросила она внука.
— Обязательно.
— А я загляну к тебе перед завтраком, — пообещала Стейси.
В холле Андрэ взглянул на часы.
— Увы, мне пора ехать. Надо перед сном разобрать еще кое-какие документы.
— Спасибо, что составил мне компанию за ужином.
— Стейси... — начал он, но тут же осекся, ожесточенно провел по волосам растопыренными пальцами. — Нет, не нужно. Какой смысл начинать перед сном разговор, который непременно закончится ссорой? Иди спать, Стейси. Тебе тоже нужен отдых.
— Я тебя провожу.
Они вышли на улицу. Вечер был прохладный, в черном бархате неба звезды сияли особенно ярко.
— Что за прекрасная ночь! — воскликнула Стейси и улыбнулась Андрэ. — Мне очень жаль, что бабушка прихворнула, но, по правде говоря, я рада, что приехала сюда.
— А я — нет.
— Но ты же сам просил меня...
— Я имею в виду, что, когда ты уедешь, мне будет еще труднее выносить разлуку с тобой.
Он взял руку Стейси, целомудренно коснулся губами ее запястья, затем повернулся и почти побежал к машине. Стейси прислонилась к колонне, слушая, как затихает вдали урчание мотора.
Да ведь это же просто глупо, сказала себе Стейси, готовясь ко сну. Андрэ желает меня, я люблю Андрэ — что же еще нам нужно? Жизнь и так слишком коротка, чтобы отказывать друг другу в радости! Стейси приняла решение, и оно усмирило ее душевное смятение не хуже снотворного: едва сомкнув глаза, она уснула крепким и здоровым сном младенца, а когда проснулась, было уже утро.
Стейси приняла душ, наскоро просушила волосы, натянула джинсы, рубашку и пуловер, а потом отправилась узнать, как провела ночь Женевьева.
— Спасибо, дитя мое, я спала замечательно, — сказала больная, подставляя Стейси щеку для поцелуя. — И ты, думаю, тоже. Глаза у тебя буквально сияют. Неужели прошлой ночью случилось нечто приятное? — перейдя на шепот, с надеждой осведомилась Женевьева.
