— Что это, Дэнни? — Она еле произнесла эти слова — от его присутствия у нее ныло сердце, а руки так и тянулись обнять его.
— Это тебе подарок, — тихо проговорил Дэнни, притягивая ее ближе и поднося ее руку к губам для поцелуя. — Открой.
Кэти медленно открыла. Маленькие золотые петли бархатного футляра слегка скрипнули, когда она подняла крышку. У нее перехватило дыхание, взгляд в полнейшем смятении метнулся к его лицу.
— Дэнни… это… это же…
— Обручальное кольцо моей бабушки, — закончил он за нее. С этого кольца, ставшего семейной реликвией, и началась история семьи Салливанов. — Дед подарил ей его в ту ночь, когда они тайно уезжали из Ирландии.
— Я знаю, — прошептала Кэти, и глаза у нее наполнились слезами. Она помнила, как, сидя на полу, слушала в благоговейном ужасе, когда Па рассказывал эту историю; как просила его рассказывать еще и еще, пока от волнения не заливалась слезами. Чтобы мужчина любил так, как Па любил свою жену, — это чудо, которое дано познать лишь немногим женщинам.
Проглотив слезы, она протянула кольцо Дэнни.
— Я тебе уже сказала — я не выйду за тебя.
— Нет, Кэти. Ты сказала только, что не выйдешь за меня ради Молли. И ты была права. — Тень улыбки тронула его губы. — Меня очень испугало, вернее сказать, привело в ужас то, что я к тебе чувствовал. Думал, что уже однажды любил, но теперь понимаю: то была не любовь. Черт возьми, до тебя я даже не знал, что такое любовь! — Дэнни взял ее за руку и, притянув к себе, заглянул ей в глаза. — Выходи за меня замуж, Кэт. Не ради Молли и не потому, что это практично. А потому, что я тебя люблю.
Спазм сдавил ей горло. Она бросила взгляд на кольцо, на маленький бриллиантик, сверкнувший в лучах заходящего солнца. Кольцо постоянства, силы, любви — кольцо, соединившее мужчину и женщину, чья любовь была сильнее смерти… Она подняла глаза и встретилась взглядом с Дэнни — у него в глазах была та же любовь. Были желание, надежда, обещание.
Все, о чем она мечтала.
— Да, — сказала она еле слышным шепотом. — Да, Дэнни, я выйду за тебя замуж.
Дэнни нерешительно помолчал, потом спросил:
— А как же… Сэм?
Кэти засмеялась и рассказала про капризного старика.
Он привлек ее к себе, закрыл глаза и почувствовал, как его обволакивает знакомый аромат.
Мать оказалась права — не было больше сомнений, страхов и тревог. Остались только радость, покой, счастье… и невероятное ощущение полноты. Он и не подозревал, что такое бывает.
— Я люблю тебя, Кэт. — От волнения у него перехватило горло. Дэнни откинулся назад, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я был таким идиотом?
— Когда-нибудь, — ответила Кэти, смеясь сквозь слезы и осыпая его лицо поцелуями.
Дэнни вынул кольцо из футляра. Оно засверкало и заискрилось бесчисленными воспоминаниями прошлого и надеждами на будущее. Он надел ей его на палец.
— Оно принадлежало моей бабушке, Кэт. Па берег его для меня, до той поры, пока я не встречу свою судьбу.
— Почему же он не отдал его тебе, когда ты женился…
Дэнни приподнял ей голову за подбородок, не дав закончить.
— Потому что ждал, когда я действительно встречу свою судьбу. — Он поцеловал ее. — Настоящую судьбу. — Усмехнулся — на сердце было удивительно легко. — Он мудрый старый ворон, Кэт; говорит, что всегда это знал. У Па, оказывается, постоянное пари с братьями насчет того, как скоро я пойму, что ты и есть та женщина, которую я ждал всю жизнь. — Он прижал свой лоб к ее лбу. — Наверно, я иногда действительно тупой.
— Не буду с тобой спорить, — прошептала она, обхватив его руками и тесно прижавшись к нему, слушая, как их сердца стучат в унисон.
Как будто одно, подумала она. Так и должно быть.
— Я люблю тебя, Кэт, — прошептал он. — Идем домой.
Домой. Как прекрасно это звучит. Домой вместе с Дэнни. Туда, где и был ее дом с самого начала.
— Дэнни, — шепотом позвала она, когда они рука об руку возвращались в детский садик, чтобы запереть его на ночь.
— Да, любимая. — Он не мог отпустить ее, все еще не мог. А может, и никогда не сможет.
— Кто выиграл пари?
Он засмеялся.
— Па, конечно, кто же еще?
Их свадьба стала настоящим событием. В духе Салливанов. Паб заполнила толпа двоюродных братьев и сестер, племянниц, племянников, теток и дядей. Посаженым отцом Кэти был Па; причем он настаивал, что должен исполнять эту роль с Молли на руках. Марта и миссис Хеннипенни были подружками невесты, а Майкл и Патрик — дружками жениха.
Так, в одно прекрасное субботнее утро в июле, когда ярко светило солнце, в присутствии всей семьи, соседей и личного состава полицейского участка, Кэти и Дэнни произнесли свои клятвы.
Кэти, одетая в простое белое шелковое платье с небольшим шлейфом и с венком из живых белых роз из сада миссис Хеннипенни, стояла рядом с Дэнни перед их дочерью, родными и друзьями, произнося слова брачной клятвы.
Как только церемония закончилась, началось празднование. Столы ломились от еды, а играть на свадьбе Мэйв пригласила настоящий ирландский оркестр.
— Кэти, девочка моя, это поистине прекрасный день для свадьбы. — Попыхивая большой, дурно пахнущей сигарой, Па наклонился и поцеловал ее в щеку; в глазах у него светились гордость и любовь. — Теперь ты настоящая Салливан, принадлежащая клану, как и должно быть.
Он осторожно обнял ее одной рукой за плечи, энергично пыхтя сигарой и надеясь, что Мэйв его не засечет. Всю вторую половину дня он старался не попадаться ей на глаза. В конце концов, в день свадьбы внука он просто имеет право насладиться хорошей сигарой!
Старик покивал в сторону Кэти.
— Сегодня ты, девочка, дала мне право гордиться. Да, гордиться. — Он взял ее левую руку в свою и посмотрел на кольцо, таившее в себе столько воспоминаний. Его лицо осветилось улыбкой. — И твоя бабушка, будь она жива, тоже гордилась бы. — Он поцеловал ей руку. — Она тоже любила бы тебя, как люблю я. — Голос его сорвался, и он крепко обнял Кэти. Он полюбил эту девчушку с того самого момента, когда Мэйв и Джок привели ее домой. Пусть между ними не было кровного родства, но сердцем она была им родная — а это куда важнее. И он был просто счастлив, что Дэнни увидел, наконец, свет истины.
Глаза Кэти наполнились слезами радости, и она крепко обняла его.
— Я люблю тебя, Па, — прошептала она. — Очень люблю.
Он немного отстранился, откашлялся.
— Разумеется, любишь. Еще бы тебе меня не любить. — И они вместе, рассмеялись.
Он посмотрел в противоположный конец комнаты, где в фамильной колыбели Салливанов спала Молли.
