Айлин печально покачала головой.
— Я вовсе не собиралась клепать никакую статейку… хотя и не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверил.
— Тогда почему ты осталась? — потребовал он ответа.
— Я… я очень волновалась, — призналась она, наконец, решившись взглянуть на стоящего рядом мужчину. — Я поехала домой, но не смогла заснуть… и вернулась на станцию…
— А почему это ты не смогла заснуть?
Что-то заставило ее протянуть руку и коснуться его груди. Айлин как будто хотела убедиться, что он настоящий, живой, а не призрачный образ из снов. Рука ее дрожала.
— Ты знаешь почему, — прошептала она.
Алек схватил ее за запястье, сжав руку как будто железными тисками. Его глаза были столь же темны и опасны, как и бурное море. Айлин затаила дыхание. Она хотела вырвать руку, но когда он шагнул к ней, прижимая к ограждению причала, поняла, что уже поздно — ей уже не убежать от него… Как не убежать и от себя.
А потом он стиснул ее в объятиях и приник к ней губами. Это был поцелуй, который отметал всякое сопротивление. Но Айлин и не собиралась ему сопротивляться. Как будто все напряжение, которое накапливалось между ними с того самого момента, когда Айлин приехала в коттедж, нет, с их первой встречи у ворот дома сеньора Гутьерреса — дойдя до критической точки, обернулось неодолимой силой, которая влекла их друг к другу. Это было сильнее, чем притяжение Земли.
Их тела, охваченные желанием, уже не подчинялись ни воле, ни здравому смыслу. Айлин обняла Алека за шею, он прижал ее к себе еще теснее, так что она почувствовала, как напряжена его плоть. Это было неистовое желание, столь же могучее и первобытное, как и море, яростно бьющееся о причал.
Он на мгновение оторвался от ее губ.
— Черт бы тебя побрал! Я хочу тебя… прямо сейчас, — выдохнул он, и голос его был точно скрежет стали.
Айлин замерла, потрясенная — ее собственное желание было таким же отчаянным и неистовым.
— Да, — вырвалось у нее прежде, чем она успела сообразить, что говорит. — Да… прямо сейчас.
Горящий взгляд сказал ей о том, что Алек уже никуда не отпустит ее — теперь, когда она сказала «да». Впрочем, даже если бы Айлин и попыталась возразить, он бы ей не дал, снова закрыв рот жарким поцелуем. Она даже не сразу сообразила, что Алек увлек ее туда, где мощные пилоны, поддерживающие здание станции, соединялись со скалой. Здесь было не так ветрено.
Алек прижал ее спиной к зазубренному камню скалы, но Айлин было все равно… Требовательные, настойчивые поцелуи уже сказали о том, что ей нечего мечтать о пощаде. Алек нетерпеливо расстегнул куртку и теплую кофту под ней. Под кофтой был свитер. Только теперь Айлин вспомнила, что, собираясь в спешке на станцию, не надела бюстгальтер.
Алек сорвал с нее свитер… Его сумбурные ласки выдавали растущее нетерпение, в них не было и намека на нежность. Это была страсть в чистом виде — грубая, едва ли не животная. Он оторвался от ее губ и слегка отстранился. Айлин открыла глаза. Алек пожирал глазами ее обнаженную грудь с затвердевшими на холоде сосками. Он улыбался. Он знал, что Айлин беспомощна перед первобытной силой его желания — как беспомощна лодка перед мощью бушующего океана.
Волна с силой ударилась о скалу, обдав Айлин фонтаном ледяных брызг. Она протестующе вскрикнула, но Алек снова приник к ее губам. Он ласкал ее грудь так неистово и жестоко, что ей даже было больно. Но все равно его ласки сводили ее с ума, зажигая желанием кровь.
Рубашка Алека была расстегнута у ворота, приоткрывая мускулистую грудь, и Айлин очень живо вспомнила ту первую ночь, когда он вломился к ней в душ… Ей тогда так хотелось коснуться этой широкой груди, провести ладонью по завиткам золотистых волос… И сейчас ей хотелось того же.
Мысль еще не успела оформиться, а рука уже сама потянулась к вороту его рубашки. Пальцы не слушались, но Айлин все-таки справилась с пуговицами, а затем прижалась к нему всем телом, чтобы ощутить своей кожей его кожу, и закрыла глаза, уткнувшись лицом ему в шею.
— Айлин… — Он содрогнулся всем телом, а потом схватил ее за плечи и опять вжал спиной в скалу. — Это безумие…
— Знаю…
Алек взял в ладони ее лицо и принялся покрывать его жаркими поцелуями. Он целовал ее дрожащие веки, жилку, бьющуюся у виска…
— Если ты не остановишь меня сейчас…
Айлин на секунду задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Еще не поздно, но нет, она не хотела его останавливать. Быть может, утром, при свете холодного зимнего солнца, она пожалеет об этом. Но до утра еще несколько часов.
— И… не останавливайся… — выдохнула она.
С тихим вздохом он потерся щекой о ее щеку, а потом опустил голову ниже и принялся покрывать ее шею обжигающими поцелуями. Он взял ее груди в ладони — на этот раз бережно и осторожно. А потом стал целовать, проводя языком по соску и легонько прикусывая его зубами. Каждое его прикосновение отзывалось в теле Айлин сладостной дрожью.
Она запрокинула голову, глядя в небо, затянутое мрачными тучами. Это действительно было безумие — заниматься любовью на скалах, в штормовую, холодную ночь… Они могли бы чуть-чуть подождать и доехать до дома… Дома тепло, дома мягкая постель…
Впрочем, какая разница… Алек втянул себе в рот ее затвердевший сосок и принялся посасывать его в пульсирующем ритме, сводящем Айлин с ума. Неистовое наслаждение пронзило женщину. Она выгнула спину, подавшись навстречу Алеку. С ее губ сорвался еле слышный стон, потерявшийся в грохоте волн.
Если у Айлин и были какие-то сомнения насчет серьезности намерений Алека, они улетучились, как только он расстегнул молнию у нее на джинсах. Она на мгновение замерла. Крошечная частичка ее рассудка, еще не затуманенная страстью, вопила о том, что она не должна позволять ему взять ее так легко, так бездумно. Но его пристальным взгляд, казалось, зачаровывал. Лишал последних остатков воли.
Он вошел в нее сразу — жестко и властно. Айлин едва не заплакала от наслаждения, которое пронзило ее до самых глубин естества. Она прижалась к нему всем телом. Ей хотелось, чтобы он еще глубже проник в нее. Она уже не чувствовала ни ледяного ветра, ни острых камней, врезающихся в спину, ни холода штормовой ночи. Теперь стихия бушевала у нее внутри. И Айлин вовсе не было стыдно, что она уступает своим первобытным желаниям, что она отдается мужчине с такой безудержной страстью. Ведь сегодня бурное море могло отнять у нее любимого человека, и она никогда бы не узнала, какое это счастье — быть с ним.
Их страсть была слишком отчаянной, неистовой… Такой накал не мог бы держаться долго. Все закончилось быстро, но Айлин все же довелось узнать, что такое настоящее наслаждение. Она даже представить себе не могла, что это может быть столь незабываемо. Когда тело ее содрогнулось в последней сладостной конвульсии, с ее губ сорвался приглушенный стон. Теперь пусть будет все, что угодно. Пусть ей придется потом дорого заплатить за эти райские минуты — они того стоили.
