Зачем, чтобы опять причинить ей боль? Нет, все уже сказано.
— Нам не о чем больше говорить.
— Лорел, прошу тебя.
— Не сейчас, может быть, позже.
— Мне так стыдно за то, что я наговорил тебе сегодня. — Он подошел к ней совсем близко. — Позволь мне все исправить.
— Поздно спохватился.
— Лорел, — его лицо было искажено болью, — я не имел права разговаривать с тобой таким образом. Ты пыталась сказать мне правду, но я не слушал. Ты, конечно, уже поняла, каким толстокожим я могу быть. Но и я кое-что понял за этот вечер. Я не хочу терять тебя, Лорел. Я просто не могу тебя потерять.
— Потерять меня? Нельзя потерять то, что тебе не принадлежит, — запальчиво произнесла Лорел. — Ты мне не нужен.
— Я знаю. Когда отец потерял все ваши деньги, ты могла выйти замуж за первого попавшегося парня. Но ты этого не сделала, решив начать все сначала ради себя и своего ребенка. Всю жизнь я хотел быть похожим на Генри. Черт, я хотел быть самим Генри. Но за несколько последних часов я очень повзрослел.
— Бретт, — с надеждой сказала Лорел, — я…
— Подожди, дай мне закончить. — Я знаю, что не нужен тебе. Зато ты нужна мне.
Казалось, что время остановилось. Даже Джуниор затих, только его маленькое сердечко продолжало работать, как хронометр, отсчитывая секунды, минуты, часы новой жизни своих родителей.
В ней еще никто никогда не нуждался.
— Ты нужна мне, Лорел! — Бретт дотронулся до ее руки. — Правда. Я думал, что все знаю, что могу научить тебя всему, а получилось наоборот. Я учил тебя обращаться с деньгами, а ты показала мне, что не обращать на них внимания — самое лучшее обращение. Когда ты появилась в моем офисе, я предложил тебе выйти за меня замуж, но думал тогда только о ребенке. Я не хотел, чтобы он рос без отца, как я когда-то, и ненавидел меня так же сильно, как я ненавидел своего отца. Но когда мы стали жить вместе, я понял, что хочу этого не только ради Джуниора, и испугался. Потому что все еще был тем маленьким испуганным мальчишкой, которому только предстояло доказать, что он на что-то способен. Я испугался, что ты не захочешь меня.
— Бретт, — слезы стояли у нее на глазах, — для меня это было неважно. Ни тогда, ни сейчас.
— Я знаю, — он наклонился и поцеловал ее руки, — поэтому-то я и люблю тебя так сильно.
— Ты… ты любишь меня?
— Да. И хочу жениться на тебе. И не потому, что так будет лучше для Джуниора, а потому, что люблю тебя. Мы уже семья. Одна семья. Я далек от совершенства и признаю это. Но я буду стараться, чтобы стать хорошим мужем и отцом. Я отдаю тебе все, что у меня есть, включая собственное сердце, и мне не нужны никакие контракты и соглашения. Я хочу, чтобы и в постели, и в бизнесе мы были равными партнерами. И больше не беспокойся о том, что у тебя нет собственных денег: все, что есть у меня, — твое. Я обещаю, что никогда не потребую от тебя отчета в том, на что ты потратишь эти деньги. Можешь даже сжечь их, если захочешь.
Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Наконец-то он понял, что деньги, сами по себе, не так уж и важны.
— Но я хочу, чтобы ты зависела от меня.
— Что?
— Так же, как я буду зависеть от тебя. Именно это и значит любить — зависеть друг от друга. Я люблю тебя, Лорел Уортингтон.
— И я люблю тебя, Бретт Метьюс. Ты — самое лучшее из того, что у меня когда-либо было в жизни, не считая Джуниора. Я и не надеялась найти такого мужа и отца для своего ребенка. Ты помог мне добиться своего, давал мне больше того, что я просила. Думая, что ночь в Рено была волшебством, я ошибалась. Волшебством было то, что мы пережили потом. Я хочу быть с тобой, но все-таки позволяй мне хотя бы изредка делать что-то свое. Рядом с тобой я чувствовала себя в безопасности. Именно так должны жить те, кто любят друг друга, но все же я хочу попробовать добиться того, о чем мечтала в автобусе по дороге в Портленд. Ты понимаешь меня?
— Думаю, да. У тебя будет столько личного времени, сколько потребуется.
Она может любить его и при этом быть самой собой. Никогда прежде Лорел не чувствовала себя такой сильной.
— Спасибо, Бретт, но все же я хочу предупредить, что тебе лучше быть готовым жениться на мне сразу же, как только я скажу.
Его глаза округлились от удивления.
— Не делаешь ли ты, Лорел Уортингтон, мне предложение?
Женщины из рода Уортингтонов никогда не сдаются. Но Лорел собирается сделать больше, чем просто выжить. Теперь она контролирует ситуацию.
— Да, делаю. Разве не так поступают все независимые женщины в третьем тысячелетии?
— Так спроси меня.
— Бретт Метьюс, женишься ли ты на мне?
— Женюсь.
— Ой!
— В чем дело?
— Я не готовилась делать предложение, поэтому не запаслась обручальными кольцами.
— Надеюсь, это кольцо годится, — он вынул бриллиантовый перстень, который она получила в Рено. — Еще одно кольцо заперто в сейфе в нашем доме.
В нашем доме. Эти слова были музыкой для ее ушей.
— Я люблю тебя, Бретт.
— И я люблю тебя, Лорел.
Он надел кольцо ей на палец. Они поцеловались. На сей раз в поцелуе было нечто большее, чем волшебство, — в нем была любовь.
Едва оторвавшись от Бретта, Лорел охнула и скривилась от боли — Джуниор резко перевернулся в животе.
— Вот видишь, Джуниор с нами полностью согласен.
— Счастливого Рождества, любимая, — наклонившись, Бретт нежно поцеловал Лорел в губы. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, милый.
Баюкая на руках новорожденную малютку, Бретт бережно провел пальцем по гладкой щечке.
— Счастливого Рождества, моя маленькая Ноэль.
Они выглядели так трогательно, что Лорел не смогла сдержать улыбки. Никогда еще ей не доводилось испытывать такого счастья. У нее был любящий заботливый муж и красивая здоровая дочь. Правда, она еще окончательно не оправилась после родов, и малейшее движение причиняло ей боль, но рождение дочери в эти предпраздничные рождественские часы стоило любых жертв.
— Она уже почти спит, — шепотом произнес Бретт, переводя взгляд, полный любви, от уснувшей у него на руках дочки, на Лорел.
— У нее был трудный день.
— Так же, как и у мамочки. — Он положил девочку в колыбельку, взял с тумбочки музыкальную шкатулку и нажал на кнопку. Комната наполнилась звуками свадебного марша. — Это поможет ей скорее уснуть.
— Но это же свадебный марш. Здесь бы больше подошла колыбельная.
— Ноэль никогда не узнает разницы.
Внезапно дверь в палату широко распахнулась, из коридора отчетливо послышался звон колокольчиков.
— Всех с Рождеством! — Санта Клаус с длинной белой бородой, в красном вельветовом кафтане и штанах, подпоясанных черным кожаным ремнем, ввалился в комнату. За плечами он тащил битком набитый мешок с подарками. — Мне доложили, что сегодня здесь на свет появилась маленькая девочка, у которой просто на роду написано быть доброй, красивой и умной! Где она?
