Я резко села в постели. Что-то включилось, хотя и не должно было… Да это же пожарная тревога!
Висевшую в моей комнате инструкцию о порядке действий на случай пожара я прочла так же небрежно, как месяц назад читала руководство по аварийной эвакуации из самолета. «Если принято решение об эвакуации, сигналом будет служить звон колокола. Услышав тревогу, немедленно покиньте здание по главной лестнице. Если это невозможно, используйте пожарный выход слева от двери этой комнаты».
Нелепо дрожащими руками я накинула пальто и натянула туфли. Что еще? О да, закрыть окна и двери. Мое окно всегда открыто. Закрывая его, я увидела, что некоторые постояльцы уже вышли. А мама? Магда с близнецами? Я их не увидела.
Почти с чувством облегчения я прошла вдоль коридора вместе с обитателями соседних комнат. Все выглядело как обычно, и на главной лестнице не было дыма. Мы спустились по ней и вышли в ночную прохладу. И тут я увидела огонь. Он оказался совсем не в главном здании, а в крыле, где размещались кухня и комнаты персонала. Его уже охватили клубы густого дыма, и с одного конца пламя жадно лизало стену.
Мама, ощущая тошноту, подумала я, и закрыла глаза.
— Есть там… там еще кто-нибудь остался? — Не знаю, как мне удалось это выговорить.
Мне ответил кто-то, стоявший поблизости.
— Слава Богу, нет. Все вышли, — и в это мгновение ко мне бросилась мама. Она обняла меня, как ребенка, и я обнаружила, что делаю то же самое.
— Да где же пожарные? — стонала мама. Она могла бы этого и не говорить.
Жаркая сухая погода не способствовала тушению огня, и казалось заранее решенным, что кухня выгорит, несмотря на героические усилия Роджера Росса и его помощников. Оставалось очень немного времени, чтобы спасти главное крыло и новую пристройку, и хотя мне, возможно, и не следовало горевать по поводу кирпичей и цемента, когда персонал благополучно спасся, но я успела полюбить старое здание с чудесной лестницей и длинной анфиладой комнат. Если бы оно сгорело, у меня бы сердце разорвалось. За те несколько недель, что я здесь жила, у меня было столько радостей; конечно, случались и плохие моменты, но вообще здесь жилось тепло, нежно и счастливо.
Мама отошла. Я заметила Магду и подошла к ней. Близнецы с совершенно круглыми глазами стояли рядом с ней.
— Пожарная машина выехала, — сообщил мне Йен. — Дебора, у нее будет звонить колокол, верно? Верно? — Я кивнула. — Вот это да, вот здорово!
— А папа приедет? — вдруг пропищала Руфь. — Дебора, я хочу, чтобы он приехал. Мне не нравятся все эти люди. — Она бросила неодобрительный взгляд на разрозненную коллекцию ночного белья и бигудей, и я чуть было не улыбнулась. Следующее замечание сразу стерло мою улыбку: — Хани! — завопила Руфь, еще шире раскрывая глаза. — Мы же не взяли Хани! Она же в моей кровати!
— Мы ее обязательно достанем, милая, — неопределенно сказала я. Я подумала, что от маминой спальни теперь мало что осталось и только могла надеяться, что ей удалось прихватить с собой немногие драгоценности, которые ей подарил папа.
— Я ее достану! — крикнула Руфь и выдернула руку из моей.
Я видела, как она понеслась по траве, виляя между попадавшимися на пути группками людей. Даже тогда я не слишком взволновалась. Она будет вынуждена остановиться, когда окажется близко к жару и реву пламени. Впоследствии я поняла, что это была преступная небрежность, но я даже не крикнула, чтобы они ее задержали. Я просто не спеша побежала за ней, размышляя, где купить новую Хани и как успеть сшить ей одежду до моего отъезда в понедельник. Но я рассчитывала без учета того, что создатель Руфи не вложил в нее никакого страха. Она не остановилась у двери, и никто как будто не обратил на нее внимания. Она наклонила голову и бросилась прямо в слепящий дым.
Как она на это отважилась? Какой другой ребенок не был бы парализован ужасом? Я сама была почти парализована, когда нырнула следом за ней. Света уже не было, и я только могла предположить, что она побежала вверх по лестнице к своему номеру.
— Руфь! — Мои легкие сразу наполнились удушливыми испарениями.
Я с трудом вспоминаю, что было дальше. В какой-то момент я усилием воли заставляла себя подниматься по лестнице — в следующий меня крепко и с яростью схватила мужская рука, обладатель которой очевидно полагал, что я бессмысленно рискую ради вещей или денег.
— Обратно! — прохрипел голос Адама. Я совсем не удивилась, что он здесь, а не в трех милях отсюда в своей квартире.
— Руфь… — я хватала воздух. — Где-то там… наверху!
Хватка ослабла. Раздалось: «Боже мой» — и Адам протиснулся мимо меня.
Я повернулась, чтобы спускаться, споткнулась и оступилась. Как в кошмаре, я стала соскальзывать, беспомощно цепляясь за перила. Последнее, что я помнила, — это падение вперед, в темноту.
Не в беззвучную темноту. Время от времени я как будто всплывала на поверхность и смутно слышала голоса и завывание, похожее на звук сирены. Однажды мне даже показалось, что кто-то держит меня за руку, и я пыталась заговорить с ним.
— Ад… ад… — но слова застревали в горле.
— Все в порядке, — успокаивающе произнес голос, — теперь все в порядке. — Голос был мне знаком, и я как-то ощутила, что все в порядке, и оставила попытки что-либо предпринять.
Потом совершенно внезапно темнота исчезла, и моя голова совсем прояснилась. Я открыла глаза, и на этот раз со мной заговорил совсем незнакомый голос.
— Вы не спите, милочка? Я позову сестру.
Сестру? Где я? Кто это сказал? Поморгав, мне удалось сфокусироваться на окружающем — утренний свет, голубая стена, алюминиевая спинка кровати, рядом со мной пожилая особа в халате, и через некоторое время — энергично ступающие ноги и девушка в халате медсестры.
— А, мисс Белл, и как вы себя чувствуете?
— Только что проснулась, — сказала пожилая особа, очевидно тоже пациент. Она похлопала по моему одеялу в полоску, сказала:
— Еще увидимся милочка, — и ушла.
— Это больница, — сделала я гениальное умозаключение, и вдруг все вспомнила. Пожар в отеле… мое падение с лестницы… и Руфь.
— Руфь! — Я попыталась сесть. — Она?..
— Да, с ней все в порядке. — Этой сестре поставить бы «отлично» за сообразительность. — Вообще-то отец забрал ее домой. Этой девочке очень повезло.
— А как Адам?
— Вы хотите сказать мистер Баллести? Ну, ему не так повезло. Он все еще здесь. Но ничего страшного, — твердо сказала сестра. — Несколько ожогов и вывихнуто плечо. Ничего, он поправится. — Она вопросительно посмотрела на меня: — А о себе вы не хотите узнать?
