Харви твердо решил: он никогда никому не позволит перерезать ту волшебную нить, которая связала воедино всю его семью, ту нить, что они любовно сплели вместе с Оливией. Прошлого не вернуть и не изменить. Но память о том, сколько счастливых дней он потерял из-за собственной чувственной глухоты, станет для него предупреждением на будущее. Теперь он знает, как легко разрушать и как трудно собирать по крохам разрушенное.
– Бабушка, я хочу надеть мою новую футболку, когда мы завтра пойдем в гимнастический зал, – объявил Фил.
– В гимнастический зал? – усмехнувшись, переспросил Харви, ехидно взглянув на мать, сидевшую на софе рядом с Оливией и рассматривавшую ворох фотографий. – Вы ходите в спортзал?
Мысль о том, что его полноватая, с большим чувством собственного достоинства мать занимается спортом, повергла Харви в изумление.
– Не вижу ничего смешного, Харви, – невозмутимо отозвалась Фелисити. – А Робин говорит, что если я выдержу и новую диету, соблюдать которую не составляет особого труда, то…
– Эта диета и вправду легкая, – донесся из кухни голос Ребекки. – Мы все сейчас сидим на ней. Она богата протеинами и в ней мало жиров.
Главное – никаких крахмалосодержащих продуктов после четырех часов дня. Вам, миссис Купер, она очень подходит.
– И лучше спишь ночью, – с энтузиазмом добавила Пруденс. – Даже Фил спит теперь мертвым сном.
– Робин утверждает, что обмен веществ утром происходит значительно интенсивнее, чем днем или вечером. К вечеру наш организм требует отдыха, – со знанием дела сообщила Фелисити, – У меня появилось намного больше энергии, и мне доставляет истинное удовольствие делать гимнастику и работать с эспандером.
– С эспандером? – переспросил Харви, не веря своим ушам.
– Ну да, чтобы поддерживать в форме мышцы, – пояснила Фелисити.
– Ты накачиваешь мышцы? – опять переспросил огорошенный сын.
– Ну да, да! Не хочу больше мириться со своими дряблыми мышцами. Мне ведь всего шестьдесят, и я хочу быть стройной и гибкой. А почему бы и нет?
– А в самом деле, почему бы и нет? – широко улыбнулся Харви. – Не отступай, мама. Тебе возраст не страшен. Ты будешь стройной и гибкой и в семьдесят.
– Боже мой! – Фелисити даже порозовела от удовольствия. – Как приятно, сынок, что ты меня одобряешь! Твои сестры думают, что в моем возрасте глупо ходить в гимнастический зал.
– Они просто тебе завидуют. У самих-то просто воли не хватает, – усмехнулся Харви.
Фелисити, довольная, улыбнулась.
– Должна сказать, знакомство с Робином многому меня научило. Он умеет превосходно мотивировать свои советы.
Покрасневшая Пруденс вполголоса взволнованно поведала Оливии о том, как продвинулась в своих отношениях с Робином.
– Робин пригласил меня на танцы в пятницу вечером! – похвасталась она. – И говорит, что я хорошо вожу.
– Смотри, Пруденс, не забывай: кто не рискует, тот не пьет шампанского, – улыбнувшись, громко сказала Оливия, переводя взгляд на Харви.
Они поняли друг друга: уж кому-кому, а им эта истина хорошо известна.
– Мы все без ума от Робина, – высказалась Ребекка.
Оливия улыбнулась мужу. Только не я, говорил ее взгляд. В мире существует лишь один мужчина, который мне нужен и которого я хочу. И этот мужчина – ты.
Харви глубоко вздохнул. В данный момент его занимала одна мысль: как бы затащить Оливию в постель и заняться с ней любовью. Но с этим придется подождать до вечера. Неделя, проведенная ими вне дома, убедительно показала ему, что теперь они не могли обходиться друг без друга. Потрясающее открытие, подобное яркой звезде, озарившей темное осеннее небо. Нет, не звезде, а маяку, постоянный яркий свет которого должен озарять всю их жизнь.
– Хочу, чтобы у меня были такие же мускулы, как у Робина. Он мне поможет? – требовательно спросил Фил у Пруденс.
– Думаю, тебе лучше поговорить об этом с твоим папой, – ответила девушка, с улыбкой глядя на Харви. – Он знает все и подскажет тебе, что делать.
Нет, к сожалению, я знаю далеко не все, подумал Харви.
И теперь, болтая с сыном, любознательность которого не имела границ, он размышлял о вещах, о которых раньше никогда не задумывался, и о том, какой вред нанес этим своей семейной жизни. Оказывается, он совершенно не знал собственной жены и так плохо разбирался в людях, что принял на работу Аделайн Биде и даже проявил к той определенный интерес. За последние две недели Харви убедился, что реальная жизнь далеко не всегда совпадает с представлениями, которые у него сложились.
Ничего не знал он и о матери. Оказывается, уверенная в себе моложавая женщина так страдала от своей полноты, что даже стала посещать гимнастический зал.
Харви понял: можно знать очень много, но не подозревать о существовании самых необходимых вещей, без которых невозможно прожить. Устоявшийся стереотип мышления – отнюдь не заслуга и не добродетель, пришел он к выводу.
Харви пристально посмотрел на свою мать и подумал: нужно бы получше ее узнать. Она не просто мать, она личность.
Он посмотрел на своих детей и решил, что обязательно поможет им разобраться в сложном, трудном и прекрасном мире, называющемся жизнь.
Харви взглянул на свою красавицу жену, свою Оливию, королеву его жизни.
Она подняла глаза и, встретившись с ним взглядом, счастливо улыбнулась.
Любовь, только любовь помогла им понять смысл жизни.
– И что же ты теперь будешь делать, Аделайн? – с плохо замаскированным под сочувствие злорадством спросила Джорджина Хоуп. Услышав в трубке веселый смех подруги, Джорджина поморщилась: Аделайн толстокожа, как слон. Надо же, еще одно ее начинание потерпело фиаско, а она хохочет! Другая бы волосы на себе рвала…
– Джорджина, дорогая, ну вышла осечка, подумаешь! Лос-Анджелес большой город, на Купере свет клином не сошелся. Как же я просчиталась с ним! Представляешь, прежде чем меня выгнать, он затеял разговор по душам. Ну, я и решила: пробил мой час. Жена его из гостиницы уехала, и не без моего участия… Короче, я поторопилась раскрыть карты. Я сделала все, чтобы соблазнить его, святой бы не устоял…
– Да уж, представляю! – хмыкнула Джорджина.
– Нет, дорогая, не представляешь! – строго одернула ее Аделайн. – Я…
– Ты исполнила стриптиз, танец живота и…
– Да перестань перебивать! Если тебе не интересно, я могу ничего не рассказывать!
– Нет-нет, – спохватилась охочая до сплетен Джорджина, – я внимательно тебя слушаю.
– Так вот, когда на мне остались только туфли, Харви и говорит: «Зря старались, мисс Биде, Я люблю свою жену и собираюсь счастливо прожить с ней до конца дней своих. А вы… Вы не стоите даже ногтя на ее прелестном мизинчике! Довожу до вашего сведения, что с этой минуты вы больше у меня не работаете. Завтра утром получите расчет, надеюсь, что никогда больше вас не увижу». Представляешь, Джорджина?! Сравнить меня – меня! – с этой наседкой, которая кроме своих детей никого и ничего не видит, которая понятия не имеет, как ублажить мужчину! Где-то я допустила ошибку, но где?
