Тина вздохнула, и ее вздох больше напоминал стон невыносимой боли.
Девушка так разозлилась на собственные страдания по едва знакомому мужчине, что усилием воли подняла ослабевшее тело с кровати, решив бороться с угнетенным состоянием духа. Для начала следовало предпринять что-нибудь бодрящее, например погрузиться в ванну. Понежиться в душистой теплой воде, а потом промокнуть тело мягким полотенцем — вот что сейчас необходимо. Возможно, после этого она сумеет заснуть.
Но, вместо того чтобы расслабить и погрузить в дремоту, ванна освежила и взбодрила Тину. Побродив по комнате в легком нижнем белье, так и ласкавшем стройную фигурку, она наконец остановилась у шкафа, где висело единственное вечернее платье — тетя просто заставила Тину взять его с собой на случай успешного завершения поисков. Платье было очень красивым — из кремовой парчи, с короткой узкой юбкой и облегающим корсажем, покрытым золотой вышивкой. Несмотря на то что материал выглядел довольно плотным и тяжелым, на самом деле он был легким и приятно облегал тело. В общем, Крис выбрала идеальный наряд для вечеринки в тропиках. Несколько секунд Тина разглядывала себя в зеркале, мгновенно вообразив, какое впечатление произведет на сеньора, когда тот впервые увидит ее в вечернем туалете. Девушка даже не представляла, пока от них не избавилась, до чего ей за время путешествия надоели брюки и рубашки. А когда Тина обулась в подходящие к платью золотые босоножки и сравнила их с тяжелыми ботинками, оставленными на полу, контраст был таким нелепым, что она хихикнула.
Этот звук изрядно удивил девушку. Похоже, с того времени, когда она по-настоящему смеялась, прошла целая вечность. Из-за недовольного вида сеньора и язвительного высокомерия Инес Тина постоянно чувствовала себя неуклюжей и неопытной, и это страшным грузом давило на ее юную душу. Но Тине было всего двадцать, и естественные для ее лет жизнерадостность и гибкость взяли свое. Головная боль прошла вместе с желанием поспать. Кроме того, у девушки возникло и страстное желание провести в обществе сеньора последний вечер — только для того, уверяла она себя, чтобы воспоминание об этом осталось на всю жизнь. Сердце забилось чаще, а воодушевление кипело и пенилось как шампанское. Все. Решение принято. Тина проведет этот вечер с человеком, которого любит. Она пойдет на прием — и будь что будет!
Тина успела собраться задолго до восьми часов — времени, назначенного для общего сбора, но страшно нервничала, почему-то девушку пугала необходимость в одиночестве спуститься в зал для коктейлей и присоединиться к остальным. Несколько раз она выходила из комнаты, но тут же передумывала. А потом в дверь постучали, и знакомый голос осведомился:
— Тина, ты готова? — Девушка вдруг чуть не пошла на попятную и не отказалась идти, сославшись на головную боль. Но голос за дверью не унимался, энергично настаивая: — Тина, поторопись, все тебя ждут!
Тут она поняла, что надо идти — назад пути нет.
Девушка, торопливо покидав в вечернюю сумочку кое-какие пустяки, открыла дверь. На пороге с запакованной в целлофан коробкой в руках стоял Феликс Крилли. При виде Тины он изумленно открыл рот, а все слова приветствия утонули в восхищенном вздохе. Такая реакция поставила Тину в тупик. Девушка была довольна, что ее появление встречено с радостью, однако она не ожидала, что способна настолько потрясти человека, с которым провела бок о бок целый месяц. Но впечатление только усилилось от того, что до сих пор Феликс постоянно видел девушку в рабочей одежде. Его глаза медленно прошлись от короны ослепительно рыжих волос, затейливо уложенных и украшенных бриллиантами, по всей тоненькой фигурке до обтянутых нейлоном лодыжек крохотных ног в изысканных золотых босоножках.
— Как я выгляжу? — немного нервно спросила Тина.
— Выглядишь? — проглотив еще один глубокий вздох, переспросил Феликс. Потом, взяв себя в руки и собравшись с мыслями, объявил: — Тина, любовь моя, ты богиня, достойная поклонения, держу пари, сегодня не найдется мужчины, способного устоять! Не могу дождаться минуты, когда сведу тебя вниз и все рухнут к твоим ногам! — Феликс широко улыбнулся, предвкушая ее триумф, потом вдруг вспомнил о подарке. — Мы подумали, что тебе понравится этот букетик на корсаж. — Довольная улыбка слегка увяла. — Но эти несчастные орхидеи покажутся искусственными цветами, если ты их приколешь, так что, наверное, лучше оставить их здесь…
— О нет! — возразила девушка, заглянув в коробку. — Я о таких и не мечтала! Спасибо, Феликс, вы очень внимательны.
Тина была тронута и взволнована таким вниманием мужчины, искренняя благодарность за чудесный подарок затопила девушку, когда она, открепив ленты, достала огненные орхидеи из их влажного папоротникового гнезда. Феликс терпеливо ждал, пока Тина, любуясь их красотой, выберет наиболее удачное место на корсаже, потом с легким поклоном подставил руку:
— Не окажете ли вы мне честь, позволив проводить вас, моя дорогая?
Тина, вздохнув, согласно улыбнулась.
Феликс ничуть не ошибся, предсказывая штормовую реакцию на их появление. Все мужчины спокойно беседовали, сидя в креслах, но при виде Тины, появившейся в дверях под руку с Феликсом, прекратив разговоры, дружно вскочили. Реплики их не отличались разнообразием: «О!», «Боже мой!», «Вот это да!», однако сопровождавшие эти возгласы удивление и восторг стали для юной англичанки лучшей наградой. Оживление и комплименты в ее адрес еще не утихли, а Тина уже обвела глазами комнату в поисках сеньора. Убедившись, что ни его, ни доньи Инес в зале нет, девушка немного успокоилась и смогла в полной мере насладиться такими непривычными ее уху лестными словами. Восхищение мужчин пришлось как нельзя кстати, когда сеньор и Инес вошли в зал за несколько минут до того, как все участники путешествия были представлены высокопоставленным лицам, и Тина восприняла их пристальные, оценивающие взгляды с гораздо меньшим трепетом, чем могла ожидать.
Инес блистала. На ней было роскошное длинное, облегающее платье из ламе[4] с глубоким декольте, и, если не считать двух тонких бретелек, ее ослепительные плечи остались обнаженными. Шею сеньоры украшало бриллиантовое колье, в блестящих черных волосах тоже сверкали драгоценности, а когда она потянулась за бокалом, на пальцах засияли кольца. Но взгляд обращенных на Тину глаз полыхал куда ярче всех бриллиантов, вместе взятых. Донья Инес гневно осмотрела юную англичанку с головы до ног и, поджав губы, демонстративно отвернулась.
Самоуверенности Тины как не бывало. Инстинктивно девушка посмотрела на сеньора и чуть пулей не вылетела из зала, когда и он, смерив ее ледяным взглядом, молча повернул голову и стал внимательно слушать Инес. Тина собрала все свое мужество, сглотнула ком, вставший поперек горла, и постаралась не показывать, как больно ранило ее это презрительное равнодушие, но мужчины — отнюдь не такие непонятливые, как делали вид, — столпились вокруг девушки и стали наперебой что-то говорить, лишь бы прогнать мрачную тень с ее личика. Их шутливые замечания и заразительное веселье не дали ей вновь погрузиться в беспросветную тоску, и благодаря этим людям Тина с достоинством перенесла торжественную церемонию и ужин. Ни разу ей не оставили времени поразмыслить о неприятном эпизоде, и когда ужин наконец завершился, все, что напоминало девушке о ее растоптанных чувствах, было запрятано куда-то глубоко. Тем не менее Тина знала, что неприятные воспоминания выплывут и начнут терзать душу, как только она останется одна у себя в комнате.
