— Все?..
— Все!
— Я подумаю об этом, — пообещала она, нежно целуя его лицо и скользя губами вниз к голой коже, видневшейся в вырезе рубашки.
— И я подумаю обо всем, что тебе нравится. Завтра…
А руки забрались под рубашку.
— Брайони…
— Мм…
— Брайони, ты захватила свой запас презервативов?
Она села, будто услышала выстрел.
— Ты шутишь, Джек Морган? Теперь я не помолвлена. Поэтому я не ношу с собой презервативы. Я все их спустила в унитаз.
— Спустила в…
— Единственный приличный способ, — объяснила она. Только ямочки на щеке обозначились четче. — А я, чтобы ты знал, всегда поступаю прилично.
— Но ты помолвлена!
— Я?
Она запустила пальцы в его волосы.
— Ты. Ты определенно помолвлена. Йэн говорил, четыре недели. Четыре недели — это законный минимум для того, чтобы мы могли пожениться, как полагается.
— Я еще не сказала «да».
Он поднял ее свитер и теперь целовал по очереди ее соски. Дразнил. Мучил. Потом, когда она оказалась под ним, смеясь, потребовал.
— Скажи «да»!
— Да.
— Брайони…
Смех замер. Осталась только любовь.
И вдруг раздался слабый писк. Джек и Брайони бросились к огню, чтобы посмотреть, что там происходит.
В отблеске каминного пламени тяжело вздымалось тело Джессики. Гарри стоял рядом и озабоченно смотрел в корзину.
Снова писк.
Джек разулыбался. Потом поцеловал Брайони в нос и поднял с кушетки дочь. Мадди, полусонная, лежала на руках отца и смотрела на него затуманенными сном глазами.
— Только что родился Гарри-младший, — сказал он дочке. — Смотри! А это, наверно, Гарриета.
Это была Гарриета. Они благоговейно наблюдали, как появлялись на свет один за другим пять крохотных комочков. Серых, черных, белых. Потрясающе красивая смесь Джессики и Гарри. Удивительные, уникальные щенята. Щенята, которых молниеносно раскупят. Конечно, если Джек, Брайони и Мадди найдут в себе силы расстаться с ними.
Не со всеми, мечтательно подумала Брайони. Один нужен Мадди сейчас. А один, может быть, будет свадебным подарком…
Поистине великолепные щенята! Поистине великолепная ночь. Ночь чудес!
Гарри сидел рядом с корзиной и, Брайони могла бы поклясться, сиял от отцовской гордости.
— Гарри любит Джессику, — ласково заметила Брайони, потирая его влажный нос. — По-настоящему.
— Конечно, любит, — сонно пробормотала Мадди, когда отец опять укладывал ее на кушетку. — Гарри любит Джессику. Это все знают.
— А я люблю тебя, — сказал Джек дочери, нежно целуя ее. — И знаешь, Мадди… я люблю Брайони. Тоже. Мы могли бы стать семьей. Тебе бы это понравилось?
— Мне бы понравилось. — Мадди почти засыпала, и слова прозвучали невнятно. — Конечно, понравилось бы. Гарри любит Джессику. Папа любит Брайони. Я люблю Брайони…
Брайони закрыла глаза. Жизнь уже не может быть лучше, чем в этот момент.
— И я люблю вас всех, — прошептала она.
А потом Джек взял ее на руки. Как она могла подумать, что жизнь не может быть лучше? Может!
Последний четверг ноября, официальный праздник в США в честь первых колонистов. — Здесь и далее прим. перев.
Дюриен — большой овальный плод с неприятным запахом и колючей кожурой.
