Казалось, слова матери не произвели на Роджера никакого впечатления.
— Насколько мне известно, он оставил тебе приличное состояние.
— Но владела им она недолго, — вмешался Уильям, похлопав жену по руке. — Ваша мама необыкновенная женщина, Роджер. У нее масса достоинств, и главные из них — сила духа и щедрость. Она пожертвовала деньги Кевина научному центру по изучению онкологических заболеваний. Благородный жест благородного человека.
— Чепуха, Уильям! У меня же остался дом и работа. В деньгах я не нуждалась и решила, что они больше пригодятся тем несчастным, кто страдает от ужасной болезни, унесшей жизнь бедного Кевина.
— У вас много общего с Жаклин, — буркнул Роджер.
— Мы обе пережили неудачный брак. К счастью, Жаклин вовремя опомнилась, иначе кто знает, что еще могло случиться.
Лицо Роджера окаменело.
— Ты готова хвалить любую женщину, последовавшую твоему примеру, — холодно обронил он.
Зеленые глаза Мэрил, такие же, как у Роджера, не отрывались от его лица.
— Что за странная мысль? В отличие от Жаклин я слишком долго терпела и жестоко поплатилась за это. Своей ревностью Брайан довел меня до тяжелого нервного заболевания. Рада, что Жаклин не пришлось пережить ничего подобного, А вот и чай! — воскликнула она, завидев Салли, катившую сервировочный столик. — Как раз то, что нам сейчас нужно.
За чаем Роджер угрюмо молчал. Мэрил умело перевела разговор на другую тему и начала рассказывать Жаклин о гастролях Уильяма. Жаклин догадалась, какую тактику избрала их гостья: она решила не унижаться перед сыном и дождаться, пока он начнет задавать вопросы о прошлом, а до той поры не затрагивать болезненную тему. Ее цель — посеять в его душе зерна сомнения, но одному Богу известно, удастся ли ей это.
Поставив на стол чашку, Мэрил сказала, обращаясь Роджеру:
— Кое-что я тебе привезла, сынок. Заинтересуешься или нет — дело твое, но эти вещи принадлежат тебе. Уильям, будь любезен, принеси, пожалуйста, сверток из машины. — Ее супруг тут же поднялся и отправился выполнять поручение. Мэрил задумчиво посмотрела ему вслед. — Я приехала, зная, что это мой последний шанс увидеться с тобой. Впрочем, я приехала бы много лет назад, если бы ты ответил на мои письма.
— По-моему, все было наоборот: это ты не отвечала на мои письма, — с ледяной вежливостью проговорил Роджер. — Память тебе, случайно, не изменяет?
Миссис Хэнсон тяжело вздохнула.
— Да, мы оба писали друг другу, но наши письма не доходили. Как ты думаешь, почему?
Роджер сердито нахмурился.
— Намекаешь на то, что письма перехватывали дедушка с бабушкой? Не верю! Зачем? Не вижу никакого смысла.
— Они всю жизнь не любили меня, хотели нас разлучить, чтобы ты остался с ними.
Роджер открыл рот и снова закрыл его, так ничего и не сказав. Откинувшись назад, он уставился в пространство и глубоко задумался. Жаклин взяла инициативу в свои руки.
— Вы сказали, Мэрил, что долго болели и попали в больницу.
Роджер перевел взгляд на нее.
— Да, так и было. — Мэрил благодарно кивнула. — По иронии судьбы, я потеряла сознание, направляясь за тобой в интернат, Роджер. Когда через полгода я вышла из больницы, ты уже жил у отца. Я не бросала тебя, хотя со стороны это выглядело именно так. Стала тебе писать, ты не отвечал, а после смерти Брайана его родители убедили меня, что тебе с ними лучше. Пришлось согласиться: я думала, что ты не желаешь меня видеть. Кроме того, я не могла обеспечить тебе приличную жизнь. Не надеюсь, что ты поверишь, — прошло столько лет! — но я не хотела причинить тебе боль, Роджер. Я очень тебя любила и сейчас люблю.
В эту минуту Уильям подошел к ней и подал довольно большой сверток.
— Спасибо, дорогой. — Она положила сверток перед сыном. — Это тебе. Посмотри, если захочешь. Там есть мой адрес на тот случай, если ты пожелаешь меня выслушать. Это не срочно, можешь прочесть хоть через год. Пока жива, я буду ждать. И помни, сынок: любую ошибку можно исправить, и сделать это никогда не поздно. Все на свете поправимо, кроме смерти. — Она встала, в глазах ее стояли слезы. — Думаю, нам пора, не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Жаклин, дорогая, надеюсь, мы увидимся. Жаль, что я не застала Тони. Судя по вашим рассказам, он — прелестное дитя. — Мэрил снова повернулась к сыну. — И еще одно… Гордость — слабое утешение. Не отворачивайся от своего счастья, в чем бы ты меня ни обвинял. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, но будет поздно. До свидания, сынок, всего тебе хорошего!..
Жаклин проводила гостей до машины, поцеловала их на прощание и помахала вслед удаляющейся машине. Слезы душили ее. Роджер так ничего и не ответил матери, и Жаклин уловила разочарование Мэрил, решившей, что она потерпела поражение, хотя и постаралась ничем не выдать себя.
Опустив голову, Жаклин медленно приблизилась к Роджеру, который стоял как истукан и смотрел на дорогу. Она робко коснулась его руки, он вздрогнул и с отвращением отстранился.
— Не прикасайся ко мне!
— Послушай…
— Для одного дня ты наговорила и наделала вполне достаточно. Не желаю ничего слушать! Сыт по горло!
— Хотя бы взгляни на то, что оставила твоя мать.
Он чуть не задохнулся от ярости.
— Если тебе интересно, что там, сама и смотри, — огрызнулся он, круто повернулся и зашагал к дому.
Он взбешен, потому что не выносит ни малейшего насилия над собой. Жаклин задумчиво взглянула на злополучный сверток. Раз Мэрил привезла его, значит, там что-то важное, может быть, жизненно важное. Поколебавшись немного, Жаклин решила, что она вправе его вскрыть.
В конце концов, Роджер разрешил ей это сделать!
Развернув оберточную бумагу, Жаклин увидела два больших альбома в кожаных переплетах. Наугад раскрыла один и обессиленно опустилась на стул. Вот оно, доказательство материнской любви!..
Мэрил долгие годы собирала все, что касалось сына. Здесь было его свидетельство о рождении, программки школьных спектаклей с его участием, список состава его бейсбольной команды, газетные статьи, в которых упоминалось его имя.
Вырезки были аккуратно наклеены на страницы альбомов и сопровождались подробными комментариями Мэрил на полях. Чувствовалось, что, когда она писала эти заметки, ее переполняла гордость за успехи сына и смертельная тоска от того, что она вынуждена жить в разлуке с ним. Жаклин стало очень жаль их обоих, она расплакалась.
Роджер должен непременно увидеть это! Она решительно направилась в его кабинет, без стука распахнула дверь и положила альбомы на стол перед ним.
— Прочти их, сделай для своей матери хотя бы такую малость. Если и после этого не осознаешь, как несправедлив к ней, значит, ты не тот человек, который мне нужен. Я никогда не смогу тебя любить!
