— Кто-нибудь дома? — На этот раз Кэйла решила известить о своем приходе, потому что на звонок никто не ответил. Привратнику Эрни оба больше не доверяли. А то, что он полюбопытствовал, не является ли она «последней девицей» Джека, отнюдь не прибавило симпатии к нему.
— Я не сую нос в чужие дела, но, поскольку вы уже второй раз приходите… — монотонно объяснил полулысый толстяк в плотно облегающем форменном костюме. Кэйла поняла, что Эрни не прочь посплетничать и выложить всю подноготную Джека.
— Джек, это Кэйла, — известила она, приоткрывая дверь и придерживая две объемистые пластиковые сумки. Все покупки по списку обошлись ей в восемьдесят долларов, в основном всякая ерунда типа орешков и хрустящего картофеля. — Я принесла ваш заказ. Эй, кто-нибудь есть? Я не грабитель и не исполнительница танца живота, — усмехаясь, добавила Кэйла. — Э-эй?
На этот раз Кэйла беспрепятственно прошла в комнату. Джека вообще не было видно.
Поначалу она даже испугалась, не упал ли он где-нибудь. Воображение тут же нарисовало картину неподвижного тела, лежащего на полу в спальне. Но в этот момент до ее слуха донесся шум льющейся воды.
Фантазии ее тут же изменились. Он уже лежал не на полу, а в ванне — обнаженный…
— Черт, это уже лишнее, — пробормотала Кэйла, — надо же, глупые фантазии, когда человек, может, на самом деле упал и не в силах подняться.
Что же делать? Постучаться в дверь ванной и спросить, жив ли он? Доложить о своем приходе? Не хватало столкнуться нос к носу с голым Джеком. А он вполне способен отколоть подобный номер. А вдруг он испугается стука? Поскользнется и сломает вторую ногу?
Кэйла припала ухом к двери. Сквозь шум воды она услышала пение. Значит, с ним все в порядке. Кстати, голос весьма неплох. Да и сам он очень даже недурен собой. Грешные мысли овладели ею прежде, чем она успела остановить себя.
— Так, хватит, — пробормотала она. — Подумай о чем-нибудь другом!
В конце концов Кэйла решила оставить Джеку записку. Пока она приклеивала ее к двери ванной, раздался телефонный звонок. Автоответчик не был включен, пришлось поднять трубку.
— Квартира мистера Эллиота, — отрывисто произнесла Кэйла, одновременно пытаясь запихнуть в холодильник упаковку содовой.
— Кто это? — спросил женский голос. — Где Джек?
Досадуя, что взяла трубку, Кэйла ответила:
— Он в ванной.
— В ванной? — недоверчиво повторила женщина. — Что это за ответ?
— Все, что мне известно. Передать ему что-нибудь?
— Это Мисти. Пусть Джек перезвонит мне, как только появится.
— Я передам. Он знает ваш номер?
— Милочка, он знает меня всю вдоль и поперек, — промурлыкала женщина, после чего в трубке раздались гудки.
Не успела Кэйла положить трубку, как вновь раздался звонок. Она по инерции ответила:
— Алло? Квартира Эллиота.
— О Боже, это не Джек? — раздался знойный женский голос с южным акцентом.
— Верно. Я не Джек, — вежливо ответила Кэйла.
— А кто же ты? — спросила трубка. — Нет, ты не та грудастая адвокатша, которая преследовала Джека на прошлой неделе. На подавальщицу с английским говорком ты тоже не тянешь.
В этот момент Кэйла подумала, не сломал ли Джек ногу, скрываясь от бесчисленной армии любовниц.
— Сейчас мистера Эллиота нет. Ему оставить какое-нибудь сообщение? — спросила Кэйла.
— Скажи, что звонила Мэнди, которая готова бросить все и примчаться к нему на помощь. Одно его слово, и я еду.
— Я передам.
К тому времени, как Джек вышел из ванной в одних шортах, Кэйла уже успела ответить на полдюжины звонков от женщин с рифмующимися именами.
— Вам звонили Мисти и Мэнди, Тэмми и Сэмми, Барби и Бобби, — доложила она, тщетно пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица.
— А что тут смешного? — спросил он, явно сконфуженный.
— Ничего. — Смешливое настроение Кэйлы как рукой сняло, когда она наконец осознала, что перед ней полуголый мужчина.
Джек и прежде произвел на нее впечатление, но сейчас… сейчас он выглядел олицетворением истинной мужественности. Пришельцем из другого века, когда мужчины выживали лишь благодаря своей физической выносливости.
Крепко сложенный, ни грамма лишнего веса. Темные волосы покрывали грудь от ключицы до середины живота, темные, но не настолько густые, чтобы не разглядеть рельефные мышцы. Мужчина излучал спокойствие и силу — ни дать ни взять рыцарь, снявший свои блестящие доспехи.
Кэйла перевела дыхание. В нос тут же ударил свежий мускусный запах. Капелька воды медленно скатывалась по мужскому торсу к поясу шорт, плотно прилипших к еще влажному телу.
Казалось, она слышит биение собственного сердца. Она видела, как вздымается и опускается его грудь. Неужели его дыхание тоже участилось? Кэйла посмотрела на Джека и увидела, как он побледнел.
Собираясь с мыслями, Кэйла подала голос:
— Гм… Вы что, принимали душ со сломанной ногой? Кстати, когда вы ее сломали?
— Вчера.
— Вчера! А сегодня уже распеваете в душе? Вы сумасшедший?
— Возможно, — пробормотал он, морщась от боли.
— Господи, у трехлетнего ребенка больше ума. Сядьте, пока не упали. — С этими словами Кэйла пододвинула Джеку стул.
— Я не инвалид, отрезал Джек.
— Нет, конечно. Вы идиот! — Слова вылетели у Кэйлы прежде, чем она успела подумать.
Она тут же зажала губы рукой, виновато косясь на Джека, что явно позабавило его.
— Да ладно вам, — подначивал он, — продолжайте и скажите все, что вы действительно думаете.
— Я думаю, вам не мешало бы присесть.
— Если я буду сидеть, то никогда не свыкнусь с этими проклятыми костылями.
— А куда вам спешить? Разве врач не советовал вам первые дни провести по возможности лежа?
— Я давно вызубрил медицинские инструкции по безопасности. Так что вполне осознаю, что делаю. А откуда у вас столь глубокие познания? — раздраженно спросил Джек. От самовнушения боль не проходила, а от выписанных врачом таблеток его одолевала вялость.
— Я тоже ломала ногу. Мне тогда было десять, — заявила Кэйла.
— И теперь считаете себя специалистом по переломам?
— Вы по жизни такой брюзга или это на вас так повлияло неожиданное увечье? — Кэйла отвернулась и начала разбирать пакеты с покупками.
— Как смешно.
— Не очень, — ответила Кэйла, открывая кухонный шкаф: он был пуст, если не считать двух упаковок чечевицы. — А вот то, что у вас в доме, кроме чечевицы, есть нечего, действительно смешно.
— Я даже не знаю, как эта дрянь здесь оказалась, — пробормотал Джек. Все, с меня хватит, пора показать ей, что я не из тех, кого можно опекать, подумал он, подходя к стулу и опускаясь на него, стараясь при этом не рухнуть бессильно на сиденье. — А я уже говорил, что ненавижу чечевицу, — процедил он сквозь зубы, доставая спортивную майку из стоящей рядом корзины для белья.
