Они поднялись по тропинке и оказались перед небольшим каменным домом, позади которого возвышался высокий утес, защищающий его от ветра. Рядом росли сосны, и Абби залюбовалась открывшимся видом.
— Вот мой дом, — просто сказал юноша. — Но предупреждаю: он не такой живописный внутри.
Это оказалось правдой. Особенно неприглядно смотрелся пол из старых выщербленных плит. Но, судя по всему, хозяин упорно трудился, чтобы привести жилище в порядок, — повсюду лежали инструменты и доски.
— Садись. — Он указал на деревянный стул, который выглядел грубым, но оказался удивительно удобным. — А я займусь кофе.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Маурицио Скальди.
— А я, как ты уже, наверное, догадался, Арабелла Брокуэлл.
Он неуверенно взглянул на протянутую ему руку — небольшую и изящную. Затем протянул свою. Она была большой и сильной от тяжелой работы.
— Арабелла? — переспросил он. Сейчас его взгляд был мягким и спокойным, но юноша по-прежнему не улыбался.
— Лучше Абби, так зовут меня друзья. Ведь ты теперь мой друг, да? Особенно после того, как спас меня?
Сколько себя помнила, она могла очаровать любого. И находила странным, если кто-то не восхищался ею. Но сейчас почувствовала, что новый знакомый не приходит в восторг от возможности стать ее другом. С чего бы это?
— Да, — ответил он наконец. — Я твой друг.
— Значит, ты будешь звать меня Абби?
— Да, — повторил Маурицио.
— Ты что, живешь здесь совсем один? А где твоя семья?
— Родители умерли. Этот дом принадлежал им, а теперь он мой!
Настойчивость, с которой он произнес последние слова, побудил Абби подтвердить:
— Конечно-конечно! Я не спорю. Он твой!
— Вот только твоя мать думает иначе. Кстати, где она сейчас?
— Где-то на севере. Будет дома на следующей неделе.
— До тех пор тебе не стоит разгуливать в одиночестве.
Абби понимала, что Маурицио прав, но его властный тон задел ее самолюбие. Она не привыкла, чтобы ей указывали.
— Не говори, что мне следует делать. Я буду вести себя как пожелаю, — заявила девушка.
— А если тебя снова подкараулят те двое и рядом никого не окажется, что тогда? — спросил Маурицио.
— Они, наверное, уже на пути в Англию. Ты ведь напугал их, — возразила девушка.
— А если нет?
— Что же мне сидеть в четырех стенах? Я не хочу бояться каких-то прохвостов! — ответила Абби с вызовом, не придумав более достойного аргумента.
Легкая улыбка тронула губы Маурицио.
— Избалованная девчонка! — сказал он на тосканском.
— А ты зануда! — ответила она в тон ему.
Улыбка превратилась в усмешку.
— Ладно, будь по-твоему.
Абби лукаво улыбнулась.
— Может быть, ты и прав.
Маурицио снова наполнил ее чашку, и она отпила из нее с видимым удовольствием.
— Действительно замечательный кофе. Я поражена.
— А я поражен, что ты так хорошо говоришь на нашем диалекте.
— Наверное, сказываются гены. Мои дедушка и бабушка родом отсюда. Дом, в котором мы живем сейчас, построили они.
— Мария и Жильберто Патти?
— Откуда ты все знаешь?
— Мужчины в нашем роду всегда были каменотесами. Они часто выполняли заказы семьи Патти.
Такой была их первая встреча. Маурицио проводил ее до дома и приказал слугам не спускать с девушки глаз. Он вел себя так, будто имел право отдавать распоряжения этим людям.
— С тобой ничего не случится? — забеспокоилась она, вспомнив угрозы англичан. — Вдруг они ждут тебя?
Маурицио только усмехнулся, всем своим видом демонстрируя неустрашимость и уверенность в своих силах…
Утро наступившего дня показалось девушке сказочно прекрасным. Она наскоро позавтракала и выскочила из дома. Ей не терпелось снова увидеть Маурицио. Накануне ночью Абби не спалось. Она сидела на подоконнике распахнутого окна и смотрела на звездное небо. Но перед глазами стояло умное упрямое лицо юноши, его решительно сжатые губы, которые могли ослепительно улыбаться.
Абби постоянно думала о его губах и всем своим существом жаждала узнать вкус его поцелуев. Представляла, как он будет нежно обнимать ее своими сильными руками. Она никому не призналась бы в этом, но со вчерашнего дня мечтала только о новом знакомом.
Она еще ни разу не целовалась с мужчиной. Но сейчас, когда встретила Маурицио, ей ужасно хотелось попробовать, каково это. Единственный вопрос, который мучил Абби: как скоро это произойдет? Мысль о любом препятствии была ей невыносима…
Девушка взбежала по тропинке — и столкнулась с Маурицио. И поняла, что он тоже всю ночь не сомкнул глаз.
— Тебе не стоило сюда приходить, — с легким укором заметил юноша. — Ты же знаешь, что опасно расхаживать по окрестностям, пока не приедет твоя мать.
— А почему ты не пришел за мной?
— Потому что синьорина не приказала мне этого, — сказал Маурицио гордо.
— Я не отдаю приказы друзьям.
Она всматривалась в его лицо, изучая каждую линию, каждую черточку. Маурицио нежно улыбнулся, и сердце девушки забилось чаще…
Весь день Абби пробыла у него. Он сделал лазанью, как его научила мать, и это блюдо показалось девушке самой вкусной едой в мире. Но больше всего ей хотелось поцеловать Маурицио. И она верила, что рано или поздно найдет дорогу к его сердцу.
На следующий день все повторилось, и в остальные дни — тоже. Абби хотелось узнать о любимом как можно больше, но пока она поняла лишь то, что Маурицио очень вспыльчив и легко выходит из себя. Впрочем, он довольно быстро успокаивался.
В первый же день их знакомства он сказал «будь по-твоему» и с тех пор отвечал так на каждую ее просьбу. И Абби ощутила свою власть над юношей.
Но тем не менее ей никак не удавалось соблазнить его. Она снова и снова предоставляла ему возможности поцеловать ее, но Маурицио не воспользовался ни одной из них.
На третий день, когда совсем уже стемнело, он стал выпроваживать девушку:
— Тебе уже давно пора быть дома и лежать в кроватке. — Затем добавил по-английски: — Ты знаешь это лучше меня.
В ответ Абби разозлилась и швырнула в него полотенце, лежавшее на столе. Он молча увернулся.
— Я ведь отлично знаю, что нравлюсь тебе! — закричала она.
— Да, это так, Абби. Но ты не можешь рассуждать здраво о подобных вещах. Ты еще ребенок, именно поэтому тебе лучше идти сейчас домой… и не возвращаться сюда.
— Я рассуждаю здраво, а вот ты ведешь себя глупо! — не сдавалась она.
— Думаю, мы прекрасно понимаем друг друга, — последовал спокойный ответ.
— Нет! — Абби не хотела соглашаться с тем, что было ей не по душе. — Мне шестнадцать. Я уже не ребенок!
