Она выгнула бровь.
— Сдашь… Как именно ты это сделаешь?
— Не твое дело! — Слова вырвались сквозь сжатые зубы, и Оливия расхохоталась. Никогда раньше он не замечал у нее чувства юмора; на деловых совещаниях она демонстрировала только решимость быть впереди. Бросив на нее рассерженный взгляд, продолжил: — Я сдам сперму, и они… ну, полагаю, это будет похоже на визит к гинекологу. Только вместо своих обычных процедур они введут ее тебе в матку, это называется «осеменение», и нам останется ждать результата.
— Звучит довольно отвратительно, — Оливия поморщилась.
— Я признаю, что природой предусмотрен другой путь оплодотворения, но так будет более безлично.
— Но почему?..
Ее откровенный взгляд и прямой вопрос смутили Тони.
— Что «почему»?
— Почему все должно быть так безлико? Почему бы тебе просто… не оплодотворить женщину, которую ты выбрал, естественным путем?
Тони почувствовал нежеланное возбуждение. Похоть, проклятая похоть! Он прочистил горло.
— Я хочу, чтобы это максимально соответствовало деловому контракту. А обнажиться… Заняться любовью с женщиной — совсем не деловое предложение. Это очень личное.
Она кивнула, как бы демонстрируя понимание. Потом улыбнулась.
— Мне все ясно. Я все обдумаю. Ты сказал, не хочешь слышать обо мне до понедельника?
— Я… — Он не понимал, что на нее нашло. Она действует совсем не так, как он ожидал, не так, как предполагал или предчувствовал. Эта женщина загнала его в угол. — Тебе не обязательно ждать, если примешь решение раньше.
— Скорее всего, я решу раньше, — кивнула Оливия. — Тебя устроит, если я сообщу решение завтра вечером?
Ночью Оливия лежала в постели и презирала себя. Она — отвратительная лгунья и мошенница. Как можно так издеваться над другим человеком? Тони просто не представлял, с кем связался.
С шестнадцати лет она знала, что никогда не сможет иметь детей. Для нее это физически невозможно.
В больнице, за несколько часов до смерти, мать объяснила дочери, какой функции та лишена. Оливия — неполноценная женщина и никогда не сможет жить полной жизнью. Родить детей для нее так же невозможно, как для Тони. Вот почему она сделала бизнес своей жизнью. Единственной жизнью, которой жила.
Проглотив ком в горле, Оливия почувствовала, как слезы начинают жечь глаза при воспоминании о больнице. Ее, еще совсем девочку, привезли туда с болезненными спазмами в животе и кровотечением. Было ужасно стыдно, когда осматривал доктор-мужчина. Это казалось насилием и унижением. С тех пор она ненавидела больницы и ни за что не пошла бы к доктору без крайней необходимости.
Казалось, прошлое оставлено далеко позади, похоронены все несбыточные желания. Но сейчас, после предложения Тони, они нахлынули снова. Она хочет быть любимой, хочет родить детей, хочет вызывать страсть у единственного мужчины, который признает в ней женщину из плоти и крови.
Первые два желания остаются, увы, несбыточными, но о третьем стоит подумать. Ходят слухи, что Тони — исключительный любовник. А она была и остается женщиной и при случае может оценить его как мужчину.
Мысли Оливии потекли в этом направлении. Она прекрасно видела, как Тони не спускал с нее глаз. Это, конечно, большой плюс. Ей вообще нравился Тони: как человек и как мужчина. И надо же было такому случиться, чтобы именно он захотел от нее ребенка.
Само по себе это желание — драгоценный дар, наивысший комплимент женщине.
Тони вовсе не обязательно знать, что она бесплодна. Надо только убедить его проделать все естественным способом и две — всего лишь две! — недели пожить в свое удовольствие. А потом во всем признаться. Он найдет другую женщину, которая родит ребенка согласно его плану и в назначенный срок. Рано или поздно он добьется успеха.
Конечно, ее намерения трудно назвать благородными, но вреда от этого никому не будет. Только ей самой.
Когда следующим вечером раздался телефонный звонок, Оливии стоило огромных усилий не хвататься сразу за трубку. Она все-таки дождалась четвертого гудка.
— Алло?
— Оливия? Это Тони.
Вот так. И ничего больше. Она прокашлялась.
— Привет. — Она сделает это, ухватится за представившуюся возможность. Но, конечно, ничего не примет от него, не считая магазина, который ей уже обещан. Ее не будет терзать чувство вины, потому что она не воспользуется деньгами Тони Остина. Она использует только его тело. На короткое время.
— Привет. — Последовала долгая пауза. — Ты уже решила?
Она прикусила губу, потом сделала глубокий вдох.
— Решила. Но… у меня есть ряд условий, которые следует обсудить.
— Это твое право!
Радость в его голосе была неподдельной. Оливия отогнала подальше чувство вины и усмехнулась.
— Вероятно, тебе следует знать мои условия, прежде чем соглашаться.
— Я готов на все. Ты, я знаю, не жадина. Не оставишь меня банкротом… — пошутил он.
— Давай забудем о докторах! — перебила его Оливия.
Мертвая тишина.
— Прошу прощения?
— Я не хочу проходить через руки докторов. Я хочу… хочу сделать все естественным путем.
— Естественным?..
На том конце трубки повисло молчание.
— Да, черт возьми! Ты, я, мы двое, как назначено природой.
Ни звука.
— Тони?
— Я здесь.
Оливия ждала. Странно, но она словно слышала суматоху мыслей в голове Тони, как слышала гулкие удары своего сердца.
— Не угодно ли объяснить — почему? — проговорил он, наконец.
Оливия покачала головой, поняла, как это глупо, и закрыла глаза.
— Конечно, объясню. Я просто…
— Нет, подожди. Это не телефонный разговор. Ты занята?
— Сейчас?
— Да, сейчас. Поверь, я не усну, если не пойму — почему.
— Хорошо. — Оливия осмотрела свою комнату. — Мы можем где-нибудь встретиться.
— Нет, я заеду за тобой.
Раздались короткие гудки, но для Оливии они звучали барабанной дробью. Слишком поздно менять решение. Однако неизвестно, где сейчас Тони и как скоро появится. Она бросилась в спальню. Нужно переодеться, нужно надеть что-то подходящее.
Но, открыв шкаф, она замерла. Это смешно. Какое, черт возьми, нужно платье, чтобы объявить мужчине: я согласна родить тебе ребенка, но только в обмен на доставленное удовольствие?
Особенно если знаешь, что дурачишь его, что не выполнишь договор, что он никогда не получит желаемого. Ребенка Тони посмотрел на дверь ее квартиры и уже приготовился постучать, потом опустил руку. Проклятье, почему женщины не идут прямой дорогой? Он предложил Оливии честный договор, а она начала мутить воду. Стоит ли заходить так далеко?
