— Я переехала сюда четыре с лишним года назад.
— Из Лондона?
У Клеменси напряглась спина.
— Да, — подтвердила она.
— Необычный поворот карьеры, — неторопливо заметил он.
На мгновение Клеменси заподозрила, что ее дразнят, но в пристальном взгляде Харрингтона не было и намека на насмешку.
— Перемена места жительства, — лаконично сказала она. На самом деле речь шла о перемене всего образа жизни.
Клеменси переключила внимание на Мэри, вернувшуюся за стол, но так и не смогла избавиться от жгучего ощущения присутствия мужчины, сидевшего слева. Харрингтон почти не участвовал в беседе, но, казалось, заполнял собой всю комнату. Даже не глядя на хозяина, Клеменси ощущала каждое его движение, словно она обросла целой сетью сверхчувствительных антенн.
Кухня, которая на первых порах показалась ей такой теплой и уютной, неуловимо изменилась. Теперь в ней ощущалась напряженность, но виновата в этом была не только растущая неловкость Клеменси. Не в силах сопротивляться искушению, она покосилась на сидевшего сбоку мужчину.
Он сдвинул брови и уставился на противоположную стену. Пользуясь этим, Клеменси обвела взглядом сильные черты его лица и уставилась на твердый точеный рот.
Она неловко подняла чашку, выпила содержимое и поставила ее на блюдце с громким стуком, которому ответило эхо на другом конце кухни.
— Спасибо за чай, — натужно улыбнулась она.
— Всегда будем рады видеть вас, — улыбнулась в ответ Мэри Харрингтон.
— Я провожу. — Джошуа поднялся на ноги одним быстрым, гибким движением.
— Спасибо, — пробормотала Клеменси, пораженная его ростом и шириной плеч. Он провел ее по коридору, открыл входную дверь и посторонился, пропуская женщину. На секунду их взгляды встретились, и Клеменси увидела в глубине синих глаз, устремленных на ее овальное лицо, твердую решимость. Больше притворяться было незачем.
— Так это были вы? — вполголоса спросил Джошуа Харрингтон.
Румянец залил ее щеки.
— Да, — просто ответила она и увидела, что на его челюсти проступили желваки.
— Думаю, я узнал вас с первого взгляда, — медленно признался он.
— Но надеялись, что ошиблись? — ровно спросила Клеменси.
— Да, — лаконично подтвердил он.
Этот короткий укол боли совершенно необъясним. Разве она сама не желала верить своим глазам? Разве высказала больше радости и удовольствия, чем он?
— Тогда у вас были длинные волосы, — отрывисто сказал Джошуа.
Пять лет назад ее самой примечательной, бросавшейся в глаза чертой были рыжие волосы длиной до талии.
— Я остриглась. — Клеменси подтвердила очевидное, раздумывая, почему так важно, что он не сразу отреагировал на ее новую прическу. Его внешность тоже изменилась, но не так сильно. Темные волосы остались такими же густыми и пышными, как тогда, Глаза были такими же ярко-синими… но настороженность, читавшаяся в их глубине, была ей так же незнакома, как и циничные складки у рта.
Большие глаза Клеменси стали осторожными. Напряженное молчание становилось невыносимым. Невозможно было представить, что когда-то он был ей ближе всех на свете. Она понятия не имела, как преодолеть возникшую между ними пропасть. И даже не была уверена, что хочет ее преодолеть.
— Пойду-ка я домой. — Клеменси с удивлением услышала собственный спокойный, уравновешенный голос. За последние пять лет она хорошо научилась скрывать свои чувства.
— Осторожно, здесь ступеньки.
Он инстинктивно протянул руку, когда Клеменси оступилась. Прикосновение было коротким и ничего не значащим, но кожу Клеменси обожгло огнем. То, что она все еще реагировала на него, было самым большим потрясением.
— До свиданья, Клеменси, — тихо сказал он, впервые в жизни произнося это имя.
— До свиданья, — ответила она. Решимость, звучавшая в голосе Джошуа, красноречиво говорила о том, что он не имеет ни желания, ни намерения продолжать знакомство.
А чего она ждала? Клеменси, спотыкаясь, брела по дорожке. Приглашения прийти вечером, когда близнецов уложат спать, выпить кофе и поболтать о добрых старых временах?
Для Джошуа Харрингтона она всегда будет напоминанием о прошлом, которое им обоим хотелось бы забыть. Напоминанием о сильном, гордом, скрытном мужчине в редкий момент слабости. Клеменси машинально свернула за угол своего дома, забралась в дальний конец сада и села на траву под старой яблоней, сама не понимая, как она здесь очутилась.
Джошуа Харрингтон. Человек, которого она не чаяла увидеть снова. Единственный человек на свете, которому она рассказала правду о Саймоне. Ее безымянный собеседник. Случайный попутчик. Незнакомец, едущий с тобой в одном поезде.
Только она познакомилась с Джошуа Харрингтоном не в поезде, а на лондонской скамейке у темного берега Темзы. В канун Нового года, пять с лишним лет назад.
Клеменси прижала колени к груди, положила на них подбородок и невидящим взглядом уставилась на лужайку, усеянную ромашками. В тот вечер она, прожив с Саймоном полтора года, была совершенно счастлива и абсолютно не готова к событию, после которого ее жизнь разлетелась на куски. Она закрыла глаза. Они отмечали Новый год в квартире ее старшего брата. В Челси, на берегу реки.
Ее волосы распустились по плечам, щеки разрумянились. В комнате было жарко от множества кружившихся в танце пар. Клеменси безуспешно пыталась попасть в такт шагам погруженного в себя партнера.
Тут, к ее облегчению, быстрая мелодия сменилась медленной. Русоволосый молодой человек взял ее за руку и повернул лицом к себе.
— Клеменси Адамс, я думаю, ты сегодня самая красивая из женщин!
Клеменси рассмеялась прямо в его открытое, добродушное лицо.
— А я думаю, что ты сегодня хлебнул лишнего, — дружески ответила она. Самый желанный человек на их свадьбе, учившийся в одной школе с ее младшим братом (как и Саймон), Дэвид Мейсон был ее другом с детских лет.
— Давай сбежим на мой остров в южных морях! — шутливо предложил он.
— То есть в Клэпхем, где ты снимаешь койку? — любовно поддразнила она.
— Ох, Клем, ты невозможная женщина!
— И к тому же замужняя. — Она улыбнулась и обвела взглядом битком набитую комнату, отыскивая хорошо знакомую светловолосую голосу. Вот он. Стоит в углу и по душам беседует с Лайзой.
Слава богу, с удовлетворением подумала она. Казалось, в последние месяцы ее муж и закадычная подруга, два самых близких ей человека, старательно избегали друг друга. После стольких лет дружбы! Эта мысль не только расстраивала ее, но и ставила в тупик. Может быть, сегодня вечером они заключат перемирие и прекратят дурацкую ссору? Клеменси посмотрела на маленькую брюнетку, стоявшую рядом с Саймоном, и ощутила печаль. Она будет тосковать по Лайзе. Чего ради подруге внезапно понадобилось ехать работать заграницу?
