— А к кому же еще? — Кортез от души наслаждался ее замешательством.
Джулия обернулась и взглянула на Пола, внимательно наблюдавшего за ними с противоположного конца зала, и неожиданно для себя позволила Кортезу сжать рукой ее хрупкое запястье и потащить в центр танцплощадки. Ровная, ритмичная музыка из «горячей двадцатки» заполнила полутемный зал. Не замечая никого вокруг, Мануэль притиснул к себе девушку, положив одну руку на талию, другой крепко сжимая ее ладонь. Он был на голову выше Джулии. Пара медленно кружилась по залу среди молодежи, танцующей преимущественно поодиночке. Музыка гипнотизировала Джулию, почти лишая ее сознания, и девушке приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы оставаться в реальном мире под десятками пар любопытных глаз, неотрывно наблюдающих за ними. Никогда она не танцевала ни с кем, хоть отдаленно напоминающим Мануэля Кортеза. В нем было столько первобытного, животного магнетизма, что каждая клеточка ее тела бессознательно откликалась на прикосновения его рук.
«Это же Мануэль Кортез. — Девушка безнадежно искала спасение в холодных логических доводах. — Он опытный обольститель, отлично знающий себе цену. Я для него никто. Еще одна красивая женщина, которых у него миллионы».
— Тебя зовут Джулия, верно? — Его жаркое дыхание над самым ухом вернуло девушку к реальности.
— Да, — не своим голосом ответила она.
— И чем ты занимаешься, работаешь на «Феникс»?
— Нет, я работаю в магазине на Оксфорд-стрит.
Ее голос прозвучал холодно, и, отстранившись, собеседник нахмурился:
— В чем дело? Ты не хочешь танцевать со мной?
— Конечно хочу. Но мне неловко, ведь все на нас смотрят. — Жалкое подобие улыбки возникло и тут же испарилось с ее лица.
— Неужели? — Певец нехотя огляделся по сторонам. — Ну и что? Пусть смотрят. Я к этому привык.
— Да, но я не привыкла. — Девушка сбилась с ритма и споткнулась. — Вот видите! — чуть не плача воскликнула она.
— Пойдем. В утешение я куплю тебе выпить. Что ты хочешь? Шампанского?
— Но вы не обязаны.
— Знаю. — Неожиданно его лицо стало жестким. — Я всегда делаю только то, что хочу.
— Хорошо.
Пожав плечами, она последовала за ним к бару. Заказав для спутницы шампанское и виски для себя, он предложил ей сигарету.
— Парень, с которым ты пришла, сейчас, должно быть, лопается от злости.
Джулия вздрогнула. На мгновение она совсем забыла про Пола.
— Я должна идти, — сокрушенно проговорила она.
— Брось, забудь о нем и наслаждайся жизнью.
— Но мне не все равно, что подумает Пол. — В ее голосе зазвучали ледяные нотки.
— Почему? Вы разве помолвлены?
— Нет, но…
— Понятно. — Мануэль решительно допил остатки виски. — Тебе нравятся такие вечеринки?
Девушка вопросительно смотрела на него, и он продолжил:
— Меня они просто убивают. Такие, как Пэрриш, делают вид, что общаются на равных с такими, как твой Пол, но ты ведь прекрасно понимаешь, что в понедельник все станет на свои места.
— Вы так циничны, мистер Кортез.
— Возможно. Давай забудем об этом. Еще шампанского?
Джулия отрицательно мотнула головой. Заказав себе еще виски и залпом выпив половину, Мануэль заговорил снова:
— Скажи, тебе никогда не хотелось оказаться среди звезд?
— Вы имеете в виду на телевидении? — уточнила она. — Нет, не очень. К тому же я ничего не умею: ни петь, ни танцевать, ни печатать на машинке.
Улыбнувшись, Кортез облокотился о стойку бара:
— Существует масса способов проникнуть за закрытые двери. Такая красивая девушка, как ты…
Джулия резко встала:
— Если вы о том, о чем я подумала, забудьте об этом. Я не стану продавать себя даже ради славы.
— Женщины продают себя и за меньшее, — не шевельнувшись, холодно произнес Кортез.
В ответ Джулия нетерпеливо бросила:
— Я должна идти.
— Почему? Я тебя шокировал? Конечно нет. Ты взрослая девочка и прекрасно знаешь, что вокруг происходит.
Медленно затушив сигарету о стойку бара, девушка презрительно посмотрела на собеседника, высоко вскинув брови. Впрочем, ее надменный взгляд не достиг желаемого результата: ни одна жилка не дрогнула на лице наглеца. Так и оставив его циничное замечание без ответа, она резко повернулась и быстро пошла прочь.
Только оказавшись рядом с Полом, девушка поняла, что совершила что-то из ряда вон выходящее. Его испуганное лицо было красноречивее слов.
— Джулия, ты… ты понимаешь, что ты сделала?
— Да. Я только что ушла от человека, который обращался со мной чуть лучше, чем… чем с… — Она пыталась подобрать нужное слово, но тщетно. — Он очень неприятный человек.
— О чем ты? — нахмурился Пол.
— С ним неприятно разговаривать. — Джулия раздраженно вздохнула. — И не только это. Его отношение. Я не могу точно объяснить.
Несмотря на отвратительные манеры, Кортез нравился ей как прежде. Вот что действительно необъяснимо и раздражает больше всего на свете.
— Пойдем домой.
Пол озабоченно следил за Нейлом Пэрришем, решительно прокладывающим себе путь к выходу.
— Что? Домой? Как хочешь. Да, так будет лучше. — Он бесцеремонно потащил девушку к выходу. — Одному Богу известно, что мистер Пэрриш скажет в понедельник утром.
В памяти Джулии всплыли слова Кортеза о начальниках и подчиненных. Безусловно, в этом он был прав и, возможно, во всем остальном тоже.
— Почему ты так долго? — наконец спросила она. — Я устала ждать. Думала, ты про меня забыл.
— Объясню, когда сядем в машину. Иди забери свое пальто.
В машине было холодно и влажно, впрочем, обогреватель вскоре нагрел салон. Пол ехал очень медленно. Было еще рано, и родители девушки не ждали их возвращения.
— Расскажи мне, что случилось с шофером, — попросила Джулия.
— Вообще-то это был не шофер, это была женщина.
— Женщина? Ты ее знаешь?
— Теперь знаю. Это танцовщица… Долорес Арривера. Может быть, слышала о ней?
Джулия кивнула.
— Так вот, она ждала Кортеза, а когда услышала, что он задерживается на вечеринке, закатила ужасный скандал. Требовала отвести ее наверх. Ну и в переделку я попал! Не знал, что делать. Нейл четко дал понять, что не хочет видеть ее в зале. Пришлось ее успокаивать, но даже тогда она шипела, как дикая кошка. Да… этой дамочке лучше не попадаться под горячую руку!
— Она красивая?
— Очень. Рыжие волосы на прямой пробор, как у рафаэлевской Мадонны. Она их собирает в хвост. Глаза как у Кортеза. Ты бы сказала — испанские глаза. И великолепная норковая шуба.
Джулия расхохоталась:
