— Ты красивая. — Ее глаза расширились от страха. — Черт, извини. Это было глупо. — Я провел рукой по волосам. Они все еще были влажными под моими пальцами. — Я не пытаюсь к тебе подкатить, дело не в этом. Я просто… Господи, мне пора замолчать.
У Энцо был бы день открытых дверей, глядя, как я спотыкаюсь на словах. Но обычно не нужны были слова, чтобы привлечь внимание девчонок в L’Anello’s или на вечеринке в кампусе. Там была очередь из девушек, готовых и ожидающих танцевать на темной стороне, чтобы получить шанс укротить одного из мужчин Марчетти. Но они были не более чем теплыми телами и готовыми постельными подружками. Я никогда не находил ни одной девушки, с которой хотел бы сблизиться, проводить время, лежа в темноте и просто разговаривать…
До этого момента.
— Все в порядке. — Она хихикнула, мягкий звук был музыкой для моих ушей. — Я знаю, что уже поздно, но ты голоден? Я имею в виду, если тебе некуда идти?
Как по команде, мой желудок заурчал. — Я никогда не отказываюсь от предложения поесть. Во мне живет итальянец.
— Интересно. — Кейтлин встала, и я последовал за ней в маленькую кухоньку, заняв место на одном из табуретов. — У тебя легкий акцент.
— Я итало-американец в четвертом поколении. Прадед моей мамы переехал сюда в конце девятнадцатого века. А ты?
— Ирландо-американка. Разве рыжие волосы и бледный цвет лица не выдают меня? — Она начала рыться в холодильнике, внутренний свет осветил ее лицо.
— Глаза.
— Прости? — Кейтлин посмотрела на меня, и я улыбнулся.
— Бинго. Они зеленые.
Слегка покачав головой, она продолжила поиски. — У меня есть яйца, шпинат, какой-то сомнительного вида сыр, помидоры и остатки обеда.
— Мы всегда можем заказать еду?
— И заставить какого-нибудь бедного курьера ехать в такую погоду? — Она выглядела разочарованной.
— Расслабься, я шучу. Омлет звучит хорошо, или яйца полегче со шпинатом и сыром.
— Мужчина по велению моего сердца. — Кейтлин занялась сбором ингредиентов и разогревом масла в маленькой сковороде. — Итак, Маттео…
— Беллатони. — Часть меня задавалась вопросом, не следовало ли мне назвать ей свое настоящее имя, но Беллатони было достаточно непроизносимым. С другой стороны, Марчетти…
— Маттео Беллатони. Расскажите мне о себе. Вы учитесь в колледже?
— Осенью я перехожу на второй курс университета Монтегю.
— Разве это не суперэлитная школа в округе Верона?
— Это просто колледж, Тинк3.
— Тинк? — Она смотрела на меня через плечо, губы раздвинуты, выражение лица игривое. Это было похоже на наблюдение за медленно распускающимся цветком.
И мне это нравилось.
— Ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя феей? — я боролся с ухмылкой.
Кейтлин оставила шпинат и яйца готовиться, пока доставала тарелку и столовые приборы. — Ты уверен, что тебе не нужно никуда идти?
Дождь и ветер хлестал по стенам дома, я сжал губы в тонкую линию. — Там становится опасно. Кроме того, я бы никогда не оставил красивую девушку одну дома во время грозы.
— Ты совсем другой, — прошептала она.
— Правда? — это было странно.
— Да, в закусочной… многие парни — козлы.
— Сколько тебе лет, Кейтлин? — в ее лице была какая-то уязвимость, мягкость, которую я не мог уловить, но она была.
— Мне исполнилось двадцать в прошлом месяце.
— Как долго ты здесь живешь? — Обвел взглядом небольшую квартиру. Она была маленькой и опрятной, но потрепанной. Краску нужно было перекрасить, а дверь в здание едва держалась на петлях. Район казался нормальным, если не считать ублюдка в переулке.
— С прошлого лета, — ответила она.
— А до этого?
Что-то изменилось, и стены Кейтлин поднялись. Я не хотел давить, но мне отчаянно хотелось узнать все ее секреты.
Всё выглядело чертовски странно.
Она была незнакомкой, и все же я чувствовал себя с ней совершенно непринужденно.
— Ты хочешь сесть здесь или на диване?
— Там, где ты обычно сидишь.
— На диване, — сказала она, протягивая мне тарелку с едой.
Мы расположились в гостиной, и я, не теряя времени, принялся за яичницу. — Черт, как вкусно.
— Ее трудно испортить.
— О, я бы не был так уверен. — Я улыбнулась, вспоминая все те времена, когда мы с Беллой пытались помочь маме на кухне, когда были помладше.
— Так как тебе в колледже?
— Нормально, думаю.
— Разве это не должно было изменить твою жизнь?
Так и было. Но когда у тебя были скрытые мотивы, было трудно принять жизнь в колледже.
— Ты не хочешь поступить? — спросил я Кейтлин. Ее глаза опустились на тарелку, и я понял, что задел за живое.
— На самом деле я не собиралась туда поступать. Кто знает? Может быть, когда-нибудь, если я накоплю достаточно денег, я смогу посещать вечерние курсы или что-то в этом роде. Я всегда хотела танцевать.
— Ты танцуешь?
— Раньше танцевала. — Ее улыбка упала. — Я очень надеялась, что когда-нибудь смогу этим зарабатывать на жизнь, но этому не суждено было сбыться.
— Всегда есть время, — сказал я.
— Наверное. Ты закончил? — она кивнула на пустую тарелку.
— Да, спасибо.
Взяв ее у меня, она спросила: — Как ты думаешь, когда починят электричество?
— Завтра, как только пройдет буря. — Глаза Кейтлин дрогнули, и по ним пробежала дрожь. — Эй, я могу остаться… Я имею в виду, я не хочу перегибать палку, но я не спешу уходить.
— Я не могу просить тебя об этом. Я уже взрослая. Я должна уметь переносить грозу. — Она закатила свои красивые зеленые глаза.
— Попроси меня, — слова слетели с моего языка.
— Я… — Она замешкалась, в ее глазах мелькнула нерешительность. Еще одна молния осветила квартиру, и она вздрогнула. — Хорошо, ты останешься, пожалуйста?
— Я с удовольствием останусь.
— Ананас в пицце, да или нет?
— Что это за вопрос? — усмехнулся я. — Нет. Фруктам на пицце нет оправдания.
— Ты ведь знаешь, что помидор — это фрукт? — Кейтлин рассмеялась. Она делала это с тех пор, как я сказал, что останусь.
— Это исключение. Единственное исключение, — усмехнулся я. — Моя очередь. Парни с татуировками, да или нет?
— Хмм. — Она прижала палец к губам. Кажется, я никогда не ревновал к какому-то придатку. — Это зависит от… Если это что-то со вкусом и имеющее смысл, то, конечно, могу согласиться. Но если это что-то наглое и вычурное, к примеру, череп или орел, то против.
Мои глаза почти выпучились, но тут меня осенило. — Ты что, рассматривала меня раньше? — Я ухмыльнулся.
Тепло заструилось по ее шее и побежало по щекам. — Попалась. Но если это тебя утешит, мне очень нравятся твои татуировки.
Ну, черт, если она только что не украла воздух из моих легких.
Что-то происходило.
Может быть, дело было в шторме или в том, что я спас ее, а может быть, в горячем какао, шпинате и яйцах, но Кейтлин была именно такой девушкой, в которую я мог бы влюбиться однажды.
Она была веселой и не боялась осуждать меня за мое дерьмо. Она была красива чертовски красива и в ней была такая уязвимость, что мне захотелось ее защитить.
— Пляж или город?
— Ни то, ни другое. Я домосед, — сказал я. — Нет ничего более приятного, чем проводить воскресенья с семьей, с хорошей едой и смехом. Звучит как-то глупо, да? — Вовсе нет, — она слабо улыбнулась мне. — На самом деле это звучит просто идеально. Семья очень важна для тебя, не так ли?
— Безусловно. Моя мама и моя сестра — это весь мой мир.
— Им повезло, что у них есть ты. — В ее выражении лица появилась грусть.
— А как насчет твоей семьи? Какие они?
— Я не разговаривала с ними почти два года.
— Черт, Кейтлин, мне очень жаль. — Она выглядела такой потерянной, что мне захотелось заключить ее в объятия и утешить. Но это была не моя обязанность.
Пока нет. Мысль пришла из глубины души.
— Все в порядке. Я смирилась с этим. — Она снова улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз. — Мне нравится одна поговорка: — Нужно не ждать, пока пройдет буря, а учиться танцевать под дождем, — я стараюсь помнить об этом.
