— Мне не нужны были объяснения. Если бы я для тебя что-то значила, ты бы пришел сам. Сказал бы мне в глаза, почему не появился. — Она тогда в глубине души молилась об этом, надеясь, что все станет на свои места. Но он не пришел.
— Я не мог. Катер отходил в тот же вечер. Я собирался позже все тебе рассказать, но, когда вернулся, вас уже не было. Вся семья собралась и уехала куда-то на Запад. — Он взъерошил волосы. — Я чуть с ума не сошел.
Лорелей смотрела в сторону. Она ожесточила свое сердце, не позволяя растрогать себя.
— Не нужно слов, Джек. Твое отсутствие все объяснило. Какой смысл теперь извиняться!
— Черт возьми, Лорелей, дай мне сказать.
Она резко повернулась на сиденье.
— Прибереги свои оправдания для других, Джек! Мне безразличны твои доводы. Ты можешь дурачить Дезире сказкой про разлученных любовников. Но ее легко одурачить. Меня — нет. И Герберта — нет. Он не поверит ни одному слову.
— Нет?
— Нет. — Лорелей вскинула голову.
— Не стоит быть такой уверенной, сердце мое. Мужчина способен на странные вещи, когда задета его гордость. Если бы я был на месте Герберта и ты исчезла бы со свадьбы с мужчиной, с которым когда-то была помолвлена и собиралась бежать, я бы спросил себя, почему наша свадьба задержалась на два года. И еще спросил бы себя: почему ты когда-то так рвалась за кого-то замуж, а теперь если наша свадьба вообще состоится, то только потому, что я настаиваю. А не ты. Для меня это означало бы, что ты по-прежнему жаждешь выйти за того парня.
Лорелей чуть не застонала. Сколько же Дезире успела ему рассказать?
— Вот в чем разница между Гербертом и тобой. У тебя подозрительный и ограниченный склад ума. Герберт не такой. Он знает, что я его люблю, и верит мне.
— Да ну!
— Вот именно.
— Тогда он еще больший дурак, чем я думал.
— Герберт не дурак! Он не поверит ни одному слову из той сказки, которой Дезире будет пичкать окружающих!
— Похоже, ты забыла, что твоя сестричка — хорошая актриса. Очень хорошая актриса, можешь мне поверить.
Да, это правда. Дезире рождена для сцены. Из трех сестер она одна унаследовала актерские таланты родителей.
— Я заметил ее в небольшой роли в театре Нового Орлеана. Зашел к ней за кулисы. Разве она тебе не говорила?
Дезире говорила ей, что заходил Джек и расспрашивал о ней, но Лорелей не захотела слушать. Одно только имя Джека выбивало ее из колеи.
— Твоя сестра играла очень хорошо, и я решил, что в сцене с Гербертом она будет еще убедительнее — ведь она с чистым сердцем скажет, что ты в последнее время сама не своя. Не такая, какой должна быть счастливая невеста.
— Я счастлива! По крайней мере была, пока ты не выкинул этот трюк. Я и сейчас очень надеюсь выйти за Герберта и сделаю это, как только вернусь в Месу.
— Поверь мне, Лорелей, когда я привезу тебя в Месу, ты не сможешь выйти за Герберта.
От его собственнического взгляда у Лорелей подскочил пульс. Злясь на себя, она уставилась на дорогу впереди и вынудила себя сосредоточиться на своем положении. В голову сразу же пришла мысль о родителях.
— Родители будут беспокоиться, что бы ни наговорила Дезире.
— Как я понял, твоя мать больше всего беспокоилась, что ты без восторга идешь под венец с Гербертом.
— Откуда ты знаешь, что беспокоит мою маму?
— Я завтракал с ней и твоим отцом. Разве я тебе не говорил?
— Нет. — Родители тоже не сказали.
Он пожал плечами.
— Я увидел их в ресторане. Поскольку мы старые знакомые, я подумал, что нет ничего неприличного в том, чтобы пригласить их за свой стол. Они идеальная пара. Конечно же, оба настояли на том, чтобы я пришел на свадьбу.
Ну конечно. Это вполне в их духе. Они открыты, щедры и благожелательны.
— Если бы мои родители знали, что ты замышляешь, они бы отменили приглашение.
Краска разлилась по его лицу и шее.
— Надеюсь, теперь они поймут, что я не мог рассказать им о своих планах. Но думаю, они не слишком удивились.
— Ты считаешь, их не удивило то, что ты похитил меня со свадьбы?
— Твою маму — нет. Она сказала, что после отъезда семьи на Запад ты долго хандрила, и считает, что причиной тому был я. Подозревает, что мы были любовниками. — Он стрельнул в нее глазами. — Ты скучала по мне, Лорелей?
— Я уже говорила, я была почти ребенком. И просто играла в любовь.
Джек так взглянул на нее, что она вжалась в кресло. С ним шутки плохи.
— Не обманывай себя, Лорелей. Мы не были детьми, и наши чувства были вполне реальны. Ты любила меня душой женщины и телом женщины. Я любил тебя так же. — Он замолчал и помрачнел. — Я и сейчас люблю тебя. Всегда любил.
У Лорелей комок стоял в горле. Невидимый кулак сжал сердце и не отпускал.
— Джек...
Раздался гудок встречной машины. Джек ругнулся, крутанул руль, потом вернулся на прежнюю полосу.
Лорелей тискала атлас широкой юбки. Нет, она ему не поддастся, он известный соблазнитель, она как-то говорила ему, что, живи он в другое время, непременно стал бы пиратом. Только этому обаятельному пирату пассажиры сами отдавали бы свое золото.
Колеса захрустели по гравию, и машина остановилась на обочине.
— Лорелей, дай мне еще один шанс.
В его глазах и голосе была мольба, но она замкнула сердце наглухо. У него уже был шанс — она его любила, и он чуть не погубил ее. Одной ошибки достаточно.
— Шанс еще раз меня ранить?
Она уловила его волнение, но осталась непреклонна. Ей нужна спокойная, надежная гавань. Значит, нельзя впускать Джека Сторма в свою жизнь.
— Шанс доказать, что я тот, кто тебе нужен. А не Герберт.
— Ошибаешься.
— Нет. Судя по нашему поцелую две недели назад, ты и сама это знаешь. Прошло десять лет, но ничего не изменилось. Тот же огонь, та же страсть между нами. Ты не признаешься только из упрямства.
При напоминании о поцелуе сердце у нее екнуло. Нет, она не уступит, не поддастся этому безумию. Стараясь, чтобы голос не дрожал, Лорелей сказала:
— Это ты упрямишься. Повторяю: я люблю Герберта, а не тебя.
В голубых глазах вспыхнула молния, и, прежде чем она успела опомниться, он отстегнул ремень и рванулся к ней.
— Нет, Джек!
— Да, — сказал он, обеими руками взял ее голову, вплел пальцы в волосы. — Так надо. — Медленно, о, как медленно его губы потерлись о ее губы — дразняще, искушающе. Язык обвел контур рта, и ее пронизала дрожь желания. Он приподнял голову и посмотрел ей в глаза. — Лорелей. Моя дивная, чудная Лорелей, — прошептал он. — Я люблю тебя.
Когда их губы снова соприкоснулись, она закрыла глаза и с запозданием подумала, что так нельзя, это ошибка...
Поцелуй длился вечность...
