повезло – мне в голову перед сном ничего не приходит. У меня вообще мозг такой же ленивый, как и я сам. Или я его просто измучил? Мне стоит взять отдых? А от чего? Чем я таким занимаюсь, что мой мозг так сильно мог устать? Да ну, бред какой-то. Да, предсонных мыслей у меня не бывает. Но есть исключения. На всё есть свои исключения.
…И опять эта столовая. Всё время бегу от проблем именно в неё. Здесь всё и началось. Это незабываемое начало любовных приключений с нею. В то время я был полон счастья и вдохновения на осуществление моих грандиозных планов, которые я уже и не вспомню более. Теперь они не важны. Да и, по идее, эта столовая тоже уже не важна. Но я до сих пор в неё хожу. Ностальгия, что ж сказать.
…В тот день мы, как и раньше, пришли с ребятами, а именно – Геной, Левым и Поддатым, в эту столовку. Народу было уйма. Но есть невыносимо хотелось, и бежать до дома было лень. Нам пришлось от безысходности встать в огромную очередь, состоящую, не вспомню точно, примерно из пятидесяти человек. Я стоял первым среди ребят, а передо мной стояла она.
Я даже не помню, во что она была одета. По логике, если на дворе был июль-август, то в какое-нибудь лёгкое летнее платье. Цвет его не был ярким, не выделялся, иначе я его хотя бы запомнил.
Она стояла и слушала музыку через порванные наушники, вставленные в дешёвенький смартфон, находившийся в заднем кармане коротеньких шорт… Точно! Значит, у неё было не платье, а футболка с шортами.
Через минуты две она сняла наушники и обратилась ко мне:
– Извини, я отойду ненадолго. Мне срочно нужно. Не мог бы ты «подежурить» моё место в очереди? Я скоро вернусь.
Конечно, я согласился. Мне было всё равно, что она попросит. Тогда моя голова была околдована её красотой, естественной и настоящей.
Гена с Поддатым о чём-то говорили, над чем-то смеялись, чуть ли не задыхаясь. А Левый не был, как и я, вовлечён в их разговор, а смотрел на меня:
– Ну что, запал, брата-ан? – ухмыляясь, издевательски спросил он.
– Не знаю. Скорее всего…
– Не отвечай. Всё с тобой понятно. У тебя же на лице написано.
– Правда?
– Ну, естественно.
Меня это смутило. Я прополоскал слюной рот, сглотнул и попытался сделать лицо более сосредоточенным.
– Так-то лучше, – высказался Серега. – Ты смотри, не влюбись.
– А что?
– Девушки – таинственные создания. Завлекут – до добра не доведут.
А это меня улыбнуло. Ничего бредовее сказанного с такой внушающей самоуверенностью я никогда ещё не слышал:
– Ты сам-то в это веришь?
Не помню точно, был ответ, или его не последовало – я этот момент упустил, ведь к нам возвращалась она.
…Левый сам по себе странный человек. Хотя, если так судить, кто в нашем мире не странный? Я так точно ненормальный. Главное, никому этого не говорить. Так вот, с этим парнем Гена был знаком очень давно. Это его, как я понимаю, самый первый приятель, с которым у него в памяти сохранились наиболее запоминающиеся, переполненные чувствами события его детства и/или юношества. Гена с Левым постоянно попадали в какие-нибудь передряги, но почти всегда выплывали из них сухими. По крайней мере, Гена мне так рассказывал.
Левый – самоуверенный тип. Или кажется таким. В любом случае, со стороны он выглядит гордым. И это притягивает. Как приятелей, так и приятельниц. Наверняка, Левый пользуется этим своим совсем не заурядным качеством.
И ей он тоже нравился. Это было видно. Она ему – вряд ли. Хотя кто его знает. Всё может быть. Теперь я живу без иллюзий и не пытаюсь сам себе строить спектакль с плотным, непросветным занавесом. Сейчас я могу ожидать от всех всего, что угодно.
Приснится иногда
Конкретная туфта.
Однако это жизнь,
Забыть её нельзя.
…Зачем я только сюда пришёл? Мог бы и в этот не раз не выполнить общение. А что теперь? Теперь мы стоим на крыше этой чёртовой девятиэтажки и ждём друг от друга каких-нибудь действий. Каких? Что мы вообще хотим друг от друга услышать? Или нам надо что-то сделать, чем-то заняться? Может быть, мне сейчас попробовать уйти? Нет, так я только покажусь трусом, а она убедиться в том, что я ей точно не подхожу. Хотя я в этом согласен. Мы не подходим друг другу. Нам нужно разойтись. Тогда чего ж мы медлим? Ведь сказать пару слов, наподобие «давай расстанемся», должно быть предельно просто. Ты даже испугаться не успеешь, как всё произнесёшь. Хотя нет – успеешь до этого. Сердце уже сожжётся полностью, как только ты начнёшь открывать рот. Во всяком случае, это точно касается меня. Остаётся последний вопрос: зачем я сам себе противоречу?
Она стояла в двух-трёх шагах от края крыши:
– Что пришёл?
Странно, но я задаюсь тем же вопросом. Логично было перевести его ей, и я так и сделал.
– Я пришла? – чуть ли не истерически захотела уточнить она и продолжила: – Я и не приходила. Я здесь была. Это моё любимое место. Я тут, можно сказать, живу. Своей индивидуальной и независимой жизнью.
– А, понятно, – кротко ответил я.
– Что тебе понятно? Небось, думал, что мы тут начнём ругаться и как обычно помиримся?
– Нет, не думал, – искренне сказал я.
– Не ври мне!
– Такое не заслуживает простого прощения. Оно вообще прощения не заслуживает.
– Ты точно собирался ругаться. Я ж тебя знаю.
– Нет, не знаешь. А я про тебя, кажись, всё, что нужно, разузнал.
– Нет, – протяжно сказала она, вытягивая вперёд руку с вытаращенным указательным пальцем. – Вот ты меня как раз совсем не знаешь. Ты ничего не знаешь.
Спустя доли секунд она добавила:
– И в этом виноват будешь именно ты, – и сделала пару шагов назад.
…Это был он. Я узнал! Её брат. Это он стоял у входа в концертный в зал. Это он так пристально глядел на меня в тот день. Что ему нужно от меня? Зачем он следит за мной?
Нужно уезжать из этого города, чтобы меня никто не нашёл.
Вообще странно то, что её брат вдруг стал интересоваться моей жизнью. Для чего? Мы уж как год не общались и друг другу не были интересны. И это нормально.
