Адель кивнула.
— Знаю. — И тут же нахмурилась.
Что он имел в виду? Она подалась вперед и попыталась поймать его взгляд. Но Ник продолжал гонять по тарелке пару зеленых горошинок.
— Как она?
После ухода Ника Адель свела все контакты с его семьей на нет. Правда, она посылала поздравительные открытки и короткие сообщения, но не больше. Телефонную трубку не поднимала никогда, только автоответчик прослушивала. И своего добилась: вскоре звонить ей перестали.
А на самом-то деле ей просто было страшно. Она боялась, что его мать и сестры будут холодны с ней. А в таком тоне общаться не хотелось. Уж лучше так, чем потом вытирать слезы обиды.
Наконец он поймал одну горошину на вилку и проговорил:
— Ты же знаешь мать…
Да, она знала ее, пожалуй, даже лучше, чем собственную. Своих родителей она не видела около трех лет. Они вынуждены постоянно переезжать с места на место — такая работа была у отца.
А Мэгги Хьюис именно такая мать, о которой всегда мечтала Адель. Вот бы у нее была такая мама! Ее дом всегда был полон детьми и внуками. Адель чувствовала себя рядом с ней очень и очень уютно, словно у себя дома. Правда, со своим единственным сыном Мэгги была чересчур сурова.
— Передай ей привет от меня, ладно?
Ник кашлянул.
— Мне казалось, ты и сама можешь с ней поговорить и повидаться.
— Любопытно, и как я это сделаю? Ты, должно быть, совсем забыл о том, что в прошлом году она переехала к тетушке Беверли. А Шотландия не самый ближний свет. В гости не наездишься.
— В этом году она хочет устроить большой праздник. Сестры в этом тоже участвуют.
Адель кивнула. У Ника было три старших сестры. Их единственным недостатком была усиленная забота о младшем брате.
— Ну, а я тут с какой стати?
Ник посмотрел на нее исподлобья.
— Мать хочет, чтобы ты была. Не просто хочет, настаивает.
— Правда?
Как, однако, мило с ее стороны.
— Разве она не знает про наш разрыв? Все же неловко приглашать нас вдвоем. Она хочет скандала на свой день рождения?
— Ну… это ты так воспринимаешь ситуацию. А я недавно разговаривал с ней о нас… и…
Адель почувствовала сильную головную боль в висках.
— О нас?
— Ну, о наших… ммм… проблемах.
Перед глазами поплыло. Вот он и выкрутился, оставив ее бултыхаться в болоте собственных обид. А сам как будто и ни при чем.
Адель подозрительно уставилась на Ника. На его лице по-прежнему играла улыбка. Будь он проклят! Он всегда пользовался своей улыбкой, когда сказать было нечего. Знал, чем ее задеть, знал, как раззадорить…
Нет, на этот раз она сможет выстоять. Во всяком случае, не выльет содержимое своей тарелки ему на голову, а спокойно выдержит его взгляд и так же спокойно выйдет из кафе.
Оказавшись на улице, Адель с наслаждением вдохнула морозный воздух. Слава богу, что она не стала затевать бурной сцены прямо под носом у официантов. Хорошо и то, что кафе находилось в десяти минутах ходьбы от дома. И Адель быстро застучала каблучками по асфальту. С такой скоростью она будет дома уже через восемь минут.
Ник увидел, как Адель убегает по дорожке, и последовал за ней. На самом деле ему хотелось тут же догнать ее, но, поразмыслив, он решил: пусть уж лучше немного остынет и придет в себя.
Надо же, как быстро она несется! Вскоре расстояние между ними все-таки сократилось.
— Адель!
Не обернулась. Лишь ускорила шаг.
— Ну же, Адель, пожалуйста!
Перед ней оказался перекресток, и ей пришлось остановиться на светофоре. Тут он ее и догнал. Лишь открыл рот, как она его прервала:
— Только попробуй!
И он замолчал, так ничего и не сказав.
— На этот раз ты превзошел самого себя. До сих пор не верю, как ты мог появиться здесь после стольких месяцев молчания. Да еще смеешь приглашать меня на день рождения своей матери! — Она рассмеялась и мотнула головой. — Это просто какая-то супер-невежливость. Это слишком, даже для тебя.
Стоп, стоп, стоп. Разве не он десятки раз звонил, пытаясь извиниться? И разве не она столько же раз бросала трубку, едва он скажет пару слов? Если они не общались этот год, то не по его вине, уж точно.
— Ну, возможно, Адель, ты и получила ответы на все свои вопросы. А я вот нет.
Наконец она повернулась к нему.
— Что ты этим хочешь сказать?
— А вот что. Я не совсем разобрался, что между нами происходит. Мы разошлись окончательно или это просто долгий период расставания? Мне надо все понять, чтобы жить дальше и планироЕ5ать свою жизнь. Разговаривать со мной ты не хочешь. А читать мысли я еще не научился. Даже твои.
Адель тряхнула головой и перешла дорогу. Ему пришлось догонять ее. Хватит ждать. Он и так достаточно долго ждал.
— Но что же мне тогда сказать матери и сестрам, Адель? Что ты говоришь своим друзьям и знакомым?
И тут он замолчал. Он знал наверняка, что именно она им говорит. Что он черствый болван, а сама она белая и пушистая.
Ник молча шагал рядом с ней. Кажется, она не собирается ничего объяснять. Все сказанное им истолковано не в его пользу. Так что лучше помолчать, до поры до времени.
Так они молча дошли до дома.
— Я наверх, — сказала Адель, распахнув дверь.
Несмотря на то что проспал двенадцать часов, Ник все равно чувствовал усталость во всем теле. Поэтому он плюхнулся на диван и включил телевизор. Может, перед телевизором он хоть немного отдохнет?
А Адель… она быстро отойдет. Так всегда бывало. Минут пятнадцать, и он уже будет готовить ей кофе, а она — призывно улыбаться. Вот тогда и можно будет спокойно поговорить, без объявления начала третьей мировой.
Вдруг он услышал странный звук, донесшийся сверху, — сначала это был топот женских ножек, а потом… Боже, что она там делает? Было похоже, что тащит что-то тяжелое. Он побежал к лестнице.
— Адель? Что ты делаешь?
Адель остановилась, бросив тяжелые сумки — его сумки! — на пол. Отдышалась.
— Разве не видно? Вышвыриваю тебя вон!
На его лице застыло классическое насмешливое выражение, за которое ей всегда хотелось его убить. Или — рассмеяться в ответ. Но не в этот раз.
— Не можешь ты взять и просто так выкинуть меня. Это еще пока мой дом!
— С этого момента — нет. Можешь поискать мне замену, если найдешь такую дуру, которая поддастся на твое обаяние. Я больше в эти игры не играю.
И тут у нее заныло сердце. Она поняла, что это так и есть на самом деле. Неужели их брак, который длился целых четыре года, завершится подобным образом? Она осторожно взглянула на Ника и тут же отвела взгляд.
— Жаль, — он искренне пожал плечами. — Значит, мне придется все же огорчить матушку, сказав ей, что ты не приедешь. А ведь она тебя любит, ты знаешь. Ведь она… Она так сожалеет о том, что между нами происходит. Я до последнего не хотел говорить ей… Все надеялся на лучшее.
