Вот Вера Петровна вечно ворчит, что заждалась. А брат, тот вообще, как ребёнок рыдал, когда я присел на год. Тоже ждёт, засранец. Да и разве мало баб, которые меня вечно в каком-нибудь отеле ждут?
Но все не то!
Хочу, чтобы эта малышка меня каждый день дома встречала. Так ждать как она никто не умеет…
Да только, не могу я себе такой роскоши позволить. Снова. Не заслужила она такой судьбы, как у моей бывшей…
Вставляю в замок ключ, который Олеся мне собственными руками вручила, и бесшумно прохожу в квартиру.
Тихо. Может уже спит?
Или все же в обмороке, как ба предрекала. Резко заглядываю в комнату и обнаруживаю, как моя «ошибка» стягивает с головы футболку. Вот дьявол ее раздери!
Спинка худенькая, даже рёбра видны. Узкая талия возбуждающей волной переходит в аппетитную задницу.
— О-Леся, — цежу сквозь зубы, выходит как-то хрипло и прерывисто.
От неожиданности сначала оборачивается, и только потом прикрывает обнаженную грудь оставшейся в руках футболкой. Однако я успеваю заценить мелкие розовые бусины на внушительных для столь миниатюрного тела полушариях. Хочу пососать ее… Всю…
— Яр-рослав… С-сергеевич… вы как тут?
— Ты же мне сама ключи дала, — язык вязнет от желания попробовать девочку на вкус. — У тебя есть что поесть? — пытаюсь я переключиться, при этом используя не самый подходящий набор слов: — Я очень голоден.
Шумно сглатывает, явно уловив в последнем моем высказывании двойной подтекст.
Ох, знала бы ты, маленькая, какие вещие прямо сейчас хотел бы с тобой делать, чтобы утолить этот чертов голод, выставила бы меня за дверь и забыла думать о своей наивной любви к такому ублюдку как я.
Кивает:
— В холодильнике.
Отправляюсь на кухню, позволяя ей наконец одеться. Достаю из холодильника кастрюльку, открываю крышку и меня ещё больше тянет утащить девочку в свою холостятскую берлогу. Борщ домашний, с кислой капустой, как я люблю. А на столе, под салфеточкой пирожки румяные. Чума, вообще!
Наспех разогреваю на плите борщ, подметив, что микроволновки у девчонки нет. Небогато живет. Ремонт ещё похуже, чем у бабушки моей. Однако, как и у той чистенько. А еда какая вкусная — закачаешься!
Уплетаю борщ с пирожками, раздумывая, что моя головная боль не спешит обременяться меня своим присутствием. Но стоит мне доесть, как она все же появляется на пороге кухни с полотенцем на голове. Мыться ходила? Не для меня ли?
От этой мысли меня ведёт. Или же я настолько впечатлён домашней едой — не знаю. Но мозг вдруг перестаёт работать, и я ловлю девочку за руку. Подтягиваю к себе, усаживая на коленки. С ее волос спадает полотенце, и влажные темные волосы осыпаются на спину. Утыкаюсь носом в ее хрупкое плечико:
— Ммм, так вот откуда этот запах баблгама.
— Гель д-для душа, наверно, — лепечет своими губками пухлыми.
— Борщ сама готовила?
— Ну, а кто ж?
— Просто ответь.
— Сама, конечно, — смущается принцесса.
— А пирожки?
— Так это ж баба Вера нажарила, меня угостила. Вот наверно и желудок у неё прихватило. Ей же жаренного нельзя…
— Эх, а я уже было готов жениться, — усмехаюсь.
— Так я т-тоже такие умею, — будто боится мне не понравиться.
Ах ты маленькая, мою шутку так всерьёз приняла, что кажется готова прямо сейчас доказать, что может для меня пирожков напечь.
— Хозяйственная значит? — ухмыляюсь тому, с каким энтузиазмом она мне себя предлагает.
Кивает и взгляд упирает в пальчики, что нервно теребят край футболки.
— Значит повезёт твоему мужу, — мрачнею.
Потому что не я это буду. Точно не я. Мне на этот детский сад терпения не хватит. А ломать такую молодую, растягивать под свой характер, потребности и… размер, — да это кощунство просто. Ей бы с пацанами желторотыми зажиматься, а никак не с дядькой взрослым.
— А вы… — выдавливает тихо, — не хотите?
Вижу каких усилий ей этот вопрос стоит. Взгляд так и не поднимает, голосок трясётся.
Будь мужиком, Яр. Разве не собирался отбрить ее, чтобы душу невинную не травмировать? Вот и самое время.
— Нет, малыш, — легко касаюсь губами плечика, — женитьба — это не про меня. Муж из меня никудышный. Ни к чему так юным созданиям жизни портить.
Да в принципе никому. Хватит и одной загубленной жизни. Так та хоть опытная зрелая женщина была, и та не вывезла. Вернее… я не вывез.
— А если я хочу? — упрямо вскидывает голову, устремляя на меня свой полный надежды взгляд.
И я теряюсь на мгновение в ее охрененных глазах. Да и ее непоколебимость с ног сшибает. Я конечно никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но чтобы вот так… Впервые вижу, чтобы женщина была настолько уверена, что хочет быть со мной… и чтобы это настолько бесхитростно читалось в ее взгляде. Несмотря ни на что.
И от того, то, что я собираюсь сказать, сейчас кажется самой большой ошибкой в моей жизни:
— Я не хочу…
Вздрагивает, и хочет вскочить на ноги, но я пока не хочу отпускать — чертов мазохист:
— Поверь, дурочка маленькая, тебе только кажется, что ты в меня влюблена, ты же меня не знаешь толком…
Вспыхивает. Задыхается. Ротик пухлый поджимает, будто сама предательски проговорилась. Да только это же в каждом ее движении понятно.
— Ты, как только меня получше узнаешь — проклинать начнёшь. А этого я не хочу… — с завидным мазохизмом заправляю влажные волосы ей за ушко: — Мне бабы только для постели нужны. Раз взял и забыл, понимаешь? А с тобой так не выйдет.
— Почему же? — ошарашивает меня принцесса.
Не ожидал от неё такой смелости. Думал сбежит, как только я про секс заговорю, а она оказалась стойкая.
Тогда и правда, почему? Кажется, пока она сидит вот так у меня на коленях, глядит своими глазами огромными, я и причину не могу вспомнить. Почему мне ее нельзя взять?
Слегка подаюсь к ней навстречу, но не слишком очевидно. Позволяя ей самой решать.
Признаться, рассчитывал, что набросится, как голодная. А она только за мной повторяет и слегка навстречу подаётся. Да только в этом едва заметном движении столько секса, что я за всю свою жизнь подобного не встречал. Попка елозит по моему паху, и я невольно подаюсь бёдрами вперёд, вцепляясь в тонкую талию пальцами, и вжимая девочку в себя.
Сдавленный стон, с хриплыми нотками. Прохладная ладошка ложится на мою шею. Все в ней буквально кричит, что она готова меня принять. Но только девочка так и не решается поцеловать меня.
И мне заходит эта ее игра. Кто из нас дольше продержится?
Слегка покачиваю ее на коленях, с каждым мучительным трением стирая грань дозволенного.
— Значит можно тебя просто поиметь и забыть? — будто разрешения спрашиваю.
— Мгм, — стонет она в мой рот.
— И часто ты так себя предлагаешь едва знакомым мужикам? — казалось бы, какое мне дело? Однако вопрос отчего-то звучит весьма грозно.
— Ч-чего? — отстраняется, распахивая на меня свои удивленные глазки.
— Отвечай!
— Разве это имеет значение? — прячет глаза.
Меня накрывает бессильной яростью. Я-то думал она цветочек нежный, а она походу промышляет этим делом! А я повелся, приняв ее отточенные навыки за влюбленность. Сука!
Сталкиваю ее со своих коленей, и резко поднимаюсь. Сам не понимаю, чего так взбесился? Разве не я только что сетовал, мол недостаточно опытная. Вот! Теперь достаточно? Перебор даже. Собственник внутри меня с чего-то решил, что эта девочка должна была стать только моей. И теперь это скребёт изнутри. Мерзкое ощущение.
— Так сколько? — рявкаю.
— Ч-чего?
— Сколько мужиков у тебя уже было?
Хлопает своими глазами наивными. Охеренная актриса, у меня до сих пор стоит. Снова прячет взгляд, и тихо выдавливает:
— Я их не считала…
Ну по меньшей мере ей хотя бы стыдно.
С грохотом опускаю на стол ее связку ключей, и выхожу из кухни, пока не сорвался, и не стал очередным для этой потерявшейся девочки.
Это была заведомо херовая затея…
