На следующий день, уже ближе к вечеру, вычистив стойла и окатив пол водой из шланга, Ева вскарабкалась на высокую изгородь, которая тянулась вдоль всего ранчо, и огляделась.
Как ни странно, после разговора с отцом ей удалось довольно быстро справиться с унынием — она попросту постаралась выкинуть все из головы, убедив себя, что все это ерунда, ни о какой продаже Мангунгу и речи быть не может. А поэтому теперь беззаботно насвистывала, постукивая в такт мелодии каблуком резинового сапога по столбу. Поправив черной от грязи рукой очки, вечно сползавшие на нос, Ева сердито засунула за ухо прядь волос, выбившуюся из пучка. Противные волосы вечно не давали ей покоя, они то и дело лезли в глаза или щекотали щеки, а самый упрямый завиток так и норовил попасть в рот.
По правде говоря, Еве следовало бы уже поторопиться домой готовить ужин, но начинался закат — время, которое она любила больше всего, если, конечно, не считать рассвета. И то и другое ей обычно бывало одинаково жалко пропустить.
Стояла осень, а в горах Северных территорий эта пора считается одной из красивейших из-за буйства царящих здесь красок. Вот и сейчас горы, горделиво вздымающие свои вершины по другую сторону бухты и кое-где покрытые зарослями кустарника, отливали голубым, и потому холмы, расстилающиеся прямо перед глазами Евы, казались на их фоне особенно зелеными.
Небо, там, где его не закрывали горы, в лучах заходящего солнца полыхало багровыми и пурпурно-алыми отблесками, а задержавшиеся на нем дымчато-серебристые облачка были похожи на газовый шарф из нежнейшего шелка.
Словно огромное зеркало, у подножия всего этого великолепия сонно дремало подернутое дымкой озеро. В сторону Тасмании от него, насколько хватало глаз, до самого Мангамука, простирались горы Хокианга. За ними просматривался океан. Но человеку приезжему, не знающему этих мест, отсюда могло показаться, что это всего лишь громадный водоем.
Берег океана едва просматривался сквозь густую массу норфолкских сосен, раскидистых ветвей берез и буков, росших тут в изобилии. Закат словно жидким золотом заливал листья пирамидальных тополей, разбросанных тут и там по всему Мангунгу, выстраивающихся стройными шеренгами вдоль изгороди из окрашенных в белый цвет деревянных жердей и окружавших стеной дорогу, идущую вниз, к подножию холма.
Ева уныло подумала, что, возможно, пока не приехала Лорел со своей компанией, ей последний раз доводится полюбоваться спокойно всем этим великолепием. Бросив напоследок прощальный взгляд, она соскочила на землю и медленно, чуть подволакивая ноги, побрела вниз по склону холма.
У подножия лестницы, ведущей на веранду, она, как обычно, остановилась и принялась стаскивать с ноги резиновый сапог, используя для этой цели край нижней ступеньки. Однако теплые носки, надетые с утра, превратили это, в сущности, привычное занятие в неразрешимую проблему. С трудом заставив себя оторваться от созерцания вечернего неба, меняющего со сказочной быстротой свои краски, Ева со вздохом спустилась со ступенек и, оказавшись на дорожке, принялась, чертыхаясь, стаскивать с ноги упрямый сапог. Но сколько его ни дергала, он упорно отказывался слезать. Передохнув пару секунд, она принялась за него снова, на сей раз схватившись за голенище обеими руками и прыгая по кругу на другой ноге.
— Разрешите вам помочь? — произнес у нее над ухом глубокий, звучный мужской голос.
В то же мгновение проклятый сапог так легко соскользнул с ноги, будто был надет на носок из тончайшего шелка. Но это случилось настолько неожиданно, что, потеряв равновесие, девушка с грохотом плюхнулась на дорожку. Поднявшись, она уселась, сердито глядя на сапог, оставшийся в руке, поправила свободной рукой очки, как обычно сползшие на самый кончик носа, и, наконец, сквозь массу рассыпавшихся по лицу волос воззрилась на незнакомца, из-за не вовремя предложенной помощи которого оказалась в столь дурацкой ситуации.
Он стоял на самом верху лестницы, прислонившись массивным плечом к стояку веранды.
— Привет! — слегка ошарашенно произнес мужчина.
— Э… Привет! — Ева недовольным жестом убрала с лица волосы, и те спутанной гривой упали ей на спину. Затем, раздраженно фыркнув, машинально заправила за ухо непослушную прядь.
Оттолкнувшись плечом от стояка, незнакомец поспешно сбежал по ступенькам и подошел к ней. Потом, присев на корточки, одним неуловимым движением легко стянул с ноги Евы второй сапог.
— Если вы выполняете подобный ритуал каждый день только для того, чтобы разуться, вероятно, ваша спина сияет всеми цветами радуги почище этого заката!
Глаза Евы за круглыми стеклами очков стали огромными. От неожиданности она чуть не поперхнулась. Но тут же вспыхнула, и взгляд ее стал жестким. Ева резко выдернула сапог из рук наглеца:
— По-моему, вы заблуждаетесь, мистер… — и замялась, вдруг почувствовав себя странно беззащитной.
— Жаль, — пробормотал он.
Ева растерянно захлопала глазами, однако тут же раздраженно подумала: «Нет, ну каков наглец! Хотелось бы мне знать, кто этот смазливый ублюдок с хорошо подвешенным языком?» — и, пригвоздив его к месту разъяренным взглядом, который ясно давал понять, что она о нем думает, поспешно вскочила на ноги.
— Обойдусь и без вашей помощи! — злобно буркнула Ева, дернувшись, как от удара, когда его рука легла на ее локоть — негодяй явно собирался помочь ей подняться по ступенькам. Она вырвала у него руку и отпрянула в сторону.
На этот раз пришел его черед вытаращить от удивления глаза.
— В чем дело, красотка? — насмешливо протянул он. — От меня дурно пахнет или?..
— Или! — Ева упрямо вздернула подбородок и уставилась угрюмым взглядом ему в переносицу, на миг ощутив нечто вроде жестокой радости, когда заметила, как при этих словах исказилось его лицо. Издевательский огонек в его глазах вдруг потух, сменившись каким-то странным выражением, но Ева не могла понять, что оно означало.
В этот самый момент она вдруг заметила сестру. Та как раз появилась из-за угла дома вместе с каким-то мужчиной, которого Ева знала не больше, чем виновника ее падения.
— Лорел! — воскликнула она и, не задумываясь, кинулась к сестре.
— Ева! О нет, ради Бога, не надо! — со смехом запротестовала Лорел, ловко уклоняясь в сторону от ее объятий. — Помилосердствуй! Мой лучший костюм и так помялся в машине до неузнаваемости, а ты хочешь его доконать! Между прочим, папа уже успел похвастаться, что ты отправилась мыть стойла. И это после того, как вы с ним подоили коров! Боже ты мой! — Лорел сморщила носик и, сделав шаг в сторону, окинула младшую сестру критическим взглядом.
