В глазах защипало, и я поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Я заставила себя посмотреть на маму, мне нужно было видеть, как она это воспримет.
В какой-то момент она выглядела удивленной, затем медленно улыбнулась и кивнула.
– А я-то удивлялась… в смысле, кроме Скотта ты, кажется, никем по-настоящему не интересовалась.
Я с трудом овладела собственными эмоциями и кивнула, слабо улыбаясь.
– Ага, – я чувствовала себя ужасно, как будто я разочаровала ее. – Прости, пожалуйста.
– Милая моя, – ее руки сжали меня в крепком объятии, – Ох, дорогая моя, никогда не смей извиняться за то, кто ты есть. Я не стану врать тебе и говорить, что я не мечтала бы помочь тебе устроить твою свадьбу, подобрать свадебное платье и все такое, но, Андреа, – она взяла мое лицо в свои ладони так, чтобы я смотрела ей прямо в глаза, – я не могла бы гордиться тобой больше, чем сейчас. Не имеет значения, чем бы ты или Крис ни решили заниматься, я всегда буду гордиться вами. Если ты решишь посвятить свою жизнь рытью канав, и это сделает тебя счастливой, то до тех пор, пока ты будешь лучшим землекопом из всех существующих, я буду горда тем, что я – твоя мама. Тут мои слезы хлынули рекой, и я из всех сил прижалась к маме.
– Милая? Энди?
– Что? – я тряхнула головой, пытаясь отогнать прошлое. – Прости, я задумалась.
– Похоже на то. Ты готова к десерту?
Мое лицо медленно расплылось в улыбке.
– Тащи его сюда!
Она отбросила смятую салфетку в сторону и отправилась на кухню за шоколадным муссом, встречу с которым я предвкушала весь вечер.
– И что ты делаешь на уикенд? – спросила она, внося две охлажденные креманки.
– Кендалл.
– Ой, ребята, вы же уже виделись пару недель назад, – она подала мне ложку.
– Спасибо. Да, виделись, но у нее учебная олимпиада на носу, и ей нужна помощь. Мы собираемся посвятить уикенд подготовке.
– Это и правда замечательно, вся эта программа наставничества, которую ты ведешь. (В системе образования США существуют программы наставничества (менторства), когда за способным учеником закрепляется преподаватель-наставник, который помогает ему в учебе и выборе профессии – прим. пер.)
– Спасибо, – улыбнулась я и погрузила ложку в десерт.
Я остановилась перед домом семьи Торрини и заглушила двигатель. Пеликан Вью был красивым и спокойным городком. Он мне всегда нравился. Плюс ко всему, он располагался совсем недалеко как от Рочестера, где я жила сейчас, так и от Винстона, что позволяло мне навещать маму всякий раз, когда я забирала Кендалл. Я открыла дверцу, вышла на тротуар и направилась к передней двери дома.
Терпеливо ожидая, пока на мой звонок ответят, я повернулась, чтобы посмотреть на дома на той стороне улицы. Приближалось лето, и лужайки начинали зеленеть, а цветы готовились распуститься.
– Энди, привет! – я обернулась, чтобы увидеть Мелани Торрини. – Как ты, дорогая?
– Все в порядке. А сама как?
– О, все замечательно, просто замечательно. Я читала о тебе в газете на прошлой неделе. Мы так гордимся тобой! – она протянула руку и сжала мою ладонь. – Кендалл! Энди приехала за тобой!
– Спасибо, Мелани. Очень приятно это слышать.
Она снова мне улыбнулась.
– Кендалл будет через минуту, а мне нужно приглядеть за кексами. Боюсь, они вот-вот пригорят.
Она поспешила на кухню, а я услышала топот на втором этаже. Это Кендалл спешила к лестнице. Улыбка автоматически засияла на моем лице, и я глубоко вздохнула.
– Привет, Энди!
– И тебе привет! – я улыбалась, пока она сбегала вниз по ступенькам. Она была одета в джинсы и футболку с нарисованной на груди маргариткой, темные волосы заплетены в косичку. Ее глаза всегда изумляли меня – такие яркие и умные.
– Ты готова?
– Ага. Мои вещи здесь, – она похлопала по рюкзаку, улыбаясь мне.
– Окей, тогда поехали.
Кендалл уселась на переднем сидении моего джипа, пристегнула ремень безопасности и снова мне улыбнулась.
– Ну, как в школе? – я выехала на улицу и повернула в сторону Рочестера.
– Все хорошо, хотя я рада, что школа уже скоро закончится.
– Какие планы на лето? – тем временем я свернула на шоссе.
– Да никаких особенно. Мама и папа говорят, что хотят куда-нибудь поехать в отпуск, но я не знаю, куда.
– Почему не знаешь? Ты что, с ними не едешь?
– Еду, конечно! – она уперла руки в свои худенькие бока – Я еще слишком маленькая, чтобы оставаться дома одной.
– Это правда, – улыбнулась я.
– Они просто еще не знают, куда мы поедем.
– Ну да, понимаю.
В своей работе я обычно имею дело со взрослыми, серьезными типами, у которых никогда нет ни времени, ни желания пошалить или повеселиться. Но всякий раз, когда я оказывалась рядом с этой девчонкой, такой юной, такой яркой и невинной, я чувствовала, что переношусь в гораздо более простое время. Кендалл снова заставляла меня чувствовать себя необыкновенно легко. Почти легко.
– До сих пор никакой реакции?
Я отрицательно покачала головой, внимательно глядя в окуляр микроскопа.
– Черт. Я и вправду думала, что на этот раз мы что-то увидим.
Я вздохнула и поднялась на ноги:
– Да я тоже на это надеялась…
Я поглядела на свою коллегу.
– Ну, я полагаю, мы возвращаемся к тому, с чего начали.
Саманта кивнула, соглашаясь.
– Где-то находишь, где-то теряешь, да, доктор Литтман?
Запустив пятерню в волосы, я кивнула, изо всех сил стараясь скрыть разочарование.
– Я думала, в этот раз точно получится.
– Что же пошло не так? – доктор Торрес шагнула к микроскопу и посмотрела на препарат.
– Не знаю. Думаю, клетки просто не разделились, как мы предполагали. Температура, что ли, была не та? Может, слишком холодно? Давайте попробуем еще!
– Доктор Литтман, а почему бы нам не…
– Попробуйте еще раз, доктор Торрес. Я знаю, это сработает, – я подошла к клеткам с лабораторными крысами, чтобы взять Микки, на котором мы изначально тестировали наш самый новый препарат. И раздраженно закатила глаза, когда зазвонил рабочий телефон. Черт! Мне работать нужно, времени нет на разговоры.
– Доктор Литтман, – я стояла у стола, подбоченившись, и с нетерпением ожидала, пока звонивший заговорит.
– Привет, Энди!
– Привет, Эйрин. Что там такое? Я занята.
– Ой-ой-ой, вся такая вечно занятая доктор Андреа Литтман.
Я услышала обиду в ее голосе.
– Извини. Что случилось?
– Здесь пациент в критическом состоянии, и она хочет поговорить с тобой.
Я нахмурилась.
– Со мной? А почему со мной? Кто из докторов ведет этого пациента?
– Не знаю. Она хочет поговорить с кем-то из исследователей, а с кем еще лучше поговорить, если не с тобой? Ее зовут, о черт, я забыла… как-то на А… в общем, она в палате 301.
