сбежал из армии в самоволку с какими-то существами. В свободное время я выслеживаю его. Мне всё равно, кто ты. Только не вези меня в больницу. Мне нужна помощь, если я собираюсь увязнуть в этом ещё глубже. Мне понадобится не человек на моей стороне. Отвези меня к себе домой, и я перевяжу себя. Рана поверхностная, и это меньшее, что ты можешь сделать.
Он встал лицом ко мне, и хотя возвышался, я не дрогнула от гнева в его глазах. Он меня не напугал, но я обнаружила, что мне нравится его взгляд. В жизни было много эмоций, которых я не понимала, но ярость и отчаяние — да.
— Пошли, крутыш. — Я снова подхватила его под руку и начала прихрамывать.
Мой дом недалеко, но для человека поездка выйдет приличной. Я ожидала, что он будет жаловаться, но даже во время двух тряских поездок в метро, когда он держался за бок, а другие пассажиры не заметили кровотечения, он ни разу не пикнул. Мне неприятно признавать, но красавчик, возможно, был сделан из материала покрепче, чем обычный человек. Я смотрела на него сквозь мерцающий свет в вагоне метро, наблюдая, как эмоции на лице меняются от боли к расчёту, к беспокойству и снова к боли. Он пыталась выяснить, как ему добиться моей преданности. Ему нечего мне предложить. Даже деньги, которые люди так ценили, значили для меня очень мало. Однако я спасла ему жизнь, и он знал, что у меня должна быть причина.
После последней остановки на метро мы прошли ещё три квартала и, наконец, были на месте. Я никогда раньше никого не пускала в дом. Это не очень умно, и я не очень вежлива, но что ещё оставалось делать?
Он не сказал ни слова, ни на лестнице, ни когда я открыла дверь в свою сильно ветхую квартиру. Я никогда раньше не замечала, насколько запущенным выглядело это место. Честно говоря, меня это никогда не волновало. Я никогда не любила украшать что-то. В казармах ассасинов это запрещено, так зачем мне это сейчас? Стены остались голыми. У меня почти ничего не было. Обычно мне нравилось только то, что я могла унести, и обычно я бросала всё остальное, когда уезжал из одного места в другое. Я не покупала мебель — спала на раскладушке. За исключением нескольких мелочей, моя квартира была такой же пустой, как и тогда, когда я переехала.
К счастью, у меня была аптечка первой помощи. Я почти ею не пользовалась, поскольку вампиризм позволял мне исцеляться быстрее, чем людям. Однако после нескольких особенно неудачных боев мне пришлось наложить швы, пока тело не сможет позаботиться обо всём остальном. Похоже, мне снова придётся наложить швы.
Райкер снял рубашку и сел на край ванны, и я изо всех сил старалась не смотреть на него.
— Из меня никудышный медик, — предупредила я, вдевая нитку в изогнутую иглу после того, как сбрызнула спиртом.
— Это не имеет значения. Мне не нужен хирург, просто нужно остановить кровотечение. — Он застонал от боли.
Я стояла в собственной ванной, как идиотка, и смотрела на него. Его мама очень постаралась. Боже. Мужчина был полностью мускулистый. Весь. Я даже не знала, как нож пробил мышцы.
— Ты пялишься, — отметил он, дерзко выгнув брови.
— Да, ну, давно я не оставалась наедине с мужчиной. Особенно с полуобнажённым мужчиной, — проворчала я, возвращаясь к вдеванию нитки в иголку.
— Почему? — Он уставился на меня, и я не была уверена, нравится мне или ненавистен голод в его взгляде. Это я могла понять… первобытная потребность. Обычно мужчины заставляли меня съёживаться, когда смотрели так, но что-то в Райкере заставляло чувствовать себя расслабленной, а не на взводе, и я могла наслаждаться ощущением того, что желанна, а не ненавидеть это.
Впрочем, мне это не нужно.
Мужчины, секс, люди и, самое главное, пары. Засуньте всё это в блендер и измельчите.
— Я не хотела, — ответила я, говоря правду. Как бы эгоистично или, может быть, безумно это ни звучало, я действительно не заметила, сколько времени прошло. Мне этого не нужно и я даже не заметила, что чего-то не хватает в моей жизни.
— Ты хочешь меня. — Он потянулся и схватил меня за руку. Я попыталась отпрянуть, но он крепко держал, и по какой-то причине я позволила.
— Да, ну, ты полуголый и в моём доме, так что я могу реагировать на твою наготу, — сказала я, уставившись на его точёную грудь вместо того, чтобы встретиться с взглядом.
Чтобы разговор не зашёл туда, куда не хотела, я приложила иглу к его коже и начала накладывать швы. Он хрюкнул от боли, но не закричал, как, по-моему, сделал бы человек, и, казалось, не терял внимания ко мне или нашему разговору.
— Нет, ты хотела меня раньше. — Его голос стал ниже, и я действительно не хотела смотреть на него. — Когда те парни напали на меня, ты предъявила права на меня. Ты не хотела, чтобы они прикасались ко мне, потому что я твой, так? Ты вампир, а я твоя… пара.
— Откуда ты обо всём этом знаешь? — Я настороженно посмотрела на него.
— Я же говорил, что ищу своего друга, который, очевидно, интересовался сверхъестественным гораздо больше, чем следовало. Я, наверное, слишком много знаю, — отмахнулся он.
— Ты хочешь, чтобы тебя снова пырнули ножом, чудо-мальчик? — На этот раз я сильно отдёрнула руку и прикусила нитку, чтобы разорвать её, как только туго завязала.
Нет сексу. Нет мужчинам. Нет людям. Нет Райкеру.
Нет.
— Нет, мэм, я пытался получить от тебя что-нибудь гораздо более приятное. — Он снова потянул меня за руку, и по какой-то глупой причине я позволила.
— Ты понимаешь, что весь в крови, верно? — спросила я, не совсем уверенная, почему меня шокировало, что такая мелочь, как смертельная опасность, может напугать мужчину и заставить его ослабить эрекцию. — Тебе следует смыть кровь и отоспаться.
Он отмахнулся.
— Видела бы ты меня в Афганистане. Половину времени я выглядел как манекен для краш-тестов, но всё равно не отказал бы тебе.
— А я ничего не прошу, — возразила я, пытаясь глубоко уязвить его словами, но, похоже, не сработало. Он, казалось, ни в малейшей степени не отступил. Либо он очень уверен в себе, либо ему очень-очень нравилось дразнить медведя.
— Ты продолжаешь отвергать меня словами, но телом подстрекаешь. — Он снова оглядел меня, и на этот раз я мельком увидела своё отражение в зеркале и поняла, о чём он говорил. Мои волосы были растрёпаны, щеки
