Долгие минуты они с Сарой молча смотрели друг на друга.
Наконец Дуглас шагнул вперед, и поскольку Сара держала его под руку, ей оставалось идти с ним. Они медленно приблизились к ее деду и остановились в нескольких футах от него.
— Спасибо за то, что согласились принять нас, — сказал Дуглас.
— Кто вы? — спросил Доналд, голос казался хриплым от того, что он редко говорил.
— Дуглас Эстон.
Не успел он представить Сару, как она выступила вперед.
— Я леди Сара Эстон, — сказала она самым царственным тоном. — Моя мать была герцогиней Херридж.
Доналд был сообразительнее своего родственника у ворот. Он стукнул тростью в каменные плиты пола. Все вокруг словно по сигналу замерли.
— Моя дочь умерла? — спросил он.
Сара выпрямилась, глядя в лицо старику.
— Умерла.
Доналд Туллох кивнул. Потом повернулся и медленно вошел в здание.
Дуглас положил ладонь на руку Сары, когда ее дед исчез внутри. Это был прекрасный ход. Визитеры не знали, рады им или отказали в приеме.
Шторм не утихал, время шло.
Будь он проклят, если позволит Доналду Туллоху выгнать их без дальнейших слов.
Нравится это обитателям Килмарина или нет, но у них гости.
Дуглас повернулся к молодому человеку, открывшему дверцу кареты.
— Проследите, чтобы чемоданы отнесли в нашу комнату, и пусть кто-нибудь покажет нам наши покои. — Прежде чем молодой человек успел ответить, Дуглас поднял руку. — Мне также нужно устроить моего кучера и горничную моей жены.
— Я прослежу, чтобы это сделали. Их примут с шотландским гостеприимством.
Обернувшись, Дуглас увидел Роберта. Тот кивнул молодому человеку, потом взглянул на Тима.
— Сообщите мне, если вам что-то понадобится, — сказал он.
Тим кивнул.
— Хорошо, сэр. — Он оглядел собравшихся под навесом. Судя по его виду, Тим был несколько ошеломлен.
— Мы не воевали с англичанами добрую сотню лет, Тим, — сказал Дуглас, и успокаивая Тима, и напоминая этот факт окружавшим их Туллохам.
В дверях стояла девушка, ее появление явно послужило сигналом разойтись. Один за другим шотландцы исчезали в шторме.
— Вы пойдете со мной? — спросила она, отступив, чтобы они могли войти.
Сара тронула его руку.
— Твой сюртук промок. Тебе нужно согреться и обсушиться.
— Как приятно иметь заботливую жену, — улыбнулся Дуглас.
Она, нахмурившись, смотрела на него, но это было лишь поверхностное выражение. Боль все еще тлела в ее глазах.
— Идем? — спросил он.
Ее взгляд упал на открытую дверь и дальше вглубь на затененный интерьер.
— Если должны, — сказала она с решительной улыбкой. В дверях Сара обернулась. — Флори, после того как вы с Тимом устроитесь, пусть тебя проводят ко мне в комнату.
До того момента Дуглас не понимал, как близки ее слезы.
Ох, милая.
Он мягко взял ее за руку и повел в замок.
Молодая девушка — Сара не знала, какое положение она занимает в доме, — вела их к огромной мраморной лестнице, превосходившей даже лестницу в Чейвенсуорте. Килмарин походил на гигантское животное, и эта лестница из мрамора и красного дерева казалась его хребтом.
Сара крепко держалась за Дугласа, уверяя себя, что это только для равновесия. К сожалению, ей пришлось отпустить его, поскольку, поднимаясь по лестнице, нужно придерживать юбки.
— Спальни семьи в том крыле. — Девушка указала на коридор, освещенный канделябрами. И вместо того чтобы свернуть туда, она пошла направо, очевидно, к комнатам, предназначенным для гостей.
Ну и прекрасно, пусть Доналд Туллох считает ее гостьей. Она не задержится в Килмарине так долго, чтобы почувствовать неуважительное отношение.
Остановившись, девушка открыла дверь и ждала, пока они войдут. Дуглас отступил, пропуская Сару вперед, и на этот раз она пожалела, что он так галантен. Как будто зная, как не хочется ей входить в комнату, он снова взял Сару за руку и улыбнулся так чутко, что у нее сердце заныло.
— Я сейчас зажгу лампы, — сказала девушка. — День замечательный, но непогожий.
Через несколько мгновений комната была освещена. Не будь Сара так натренирована в соблюдении этикета, она, возможно, вскрикнула бы от открывшегося взгляду вида.
Гостиная была выдержана в синих тонах. Шелковой обивке стен вторили два дивана у камина. Между ними стоял низкий стол красного дерева с резными ножками, оканчивающимися львиными лапами. У каждого дивана стояла лампа, еще одна — на столе у окна, рядом с которым стоял стул с высокой спинкой и скамеечкой для ног. Маленький книжный шкаф рядом со стулом был заполнен книгами с золотым обрезом.
— Это покои королевы, — сказала девушка. — Одна из наших самых красивых комнат.
Возможно, она недооценила своего деда. Если Килмарин неприятным визитерам демонстрирует эту красоту и комфорт, можно только догадываться, какова остальная часть замка.
Сара пошла к двери в спальню. Кровать была массивная, большого размера, мебель в комнате — резная, с деревянными вставками глубокого зеленовато-синего оттенка, почти в цвет глаз Дугласа. Над кроватью висел золотистый балдахин. Такой же тканью был отделен умывальник. Замысловатая ширма из золотистой ткани стояла перед закрытой дверью. Была ли за ней ванная?
Покрывало на кровати было белое, но в центре золотистой нитью вышит необычный герб — фигура охотящегося волка с опущенной мордой и разинутой пастью. Вряд ли под таким покрывалом уснешь без сновидений.
— Туллох — это волк на гэльском языке? — спросила Сара.
— Это означает холм, — ответил за ее спиной Дуглас.
— Часа вам хватит, мисс? — спросила девушка.
— Час? — переспросила Сара.
— Доналд ужинает рано. Я вернусь через час и провожу вас в обеденный зал.
Прежде чем Сара успела придумать причину отказаться, девушка ушла, и Сара беспомощно посмотрела на Дугласа.
— Это всего лишь ужин, Сара, — сказал он, его тон был до нелепости добрым.
Она кивнула.
— Это всего лишь ужин, — повторила она, но от этого не почувствовала себя лучше.
Дуглас начал снимать влажную одежду. Не за золотистой ширмой и не в комнате, которая действительно оказалась ванной. Он просто снял одежду, взял полотенце и обернул вокруг талии. Все это он проделал с естественностью человека, знающего о своей привлекательности.
— Ты всегда был такой? — Сара обрадовалась возможности поговорить на другую тему.
— Какой?
— Тебе удобно ходить голым, особенно перед незнакомкой.
Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее. Она не могла расшифровать выражение его зеленовато-голубых глаз.
