Несколько минут она постояла на коленях, глядя на огонь. Затем она закрыла дверцу печи и поднялась. Отряхнув колени, она повернулась и увидела стоящего в дверях Эмилио. Протирая глаза, он сказал:
— Ангелина хочет есть.
Джесси подошла к нему и убрала с его лица непослушные волосы.
— Тогда веди ее сюда. Я приготовила кое-что перекусить.
Она не успела договорить, как Эмилио и след простыл. Джесси побежала наверх, чтобы еще раз взглянуть на Диллона. Удостоверившись, что он мирно спит и ему не стало хуже, она поправила одеяло и вновь спустилась в кухню.
Пока дети жадно уничтожали то, что было на столе, и просили добавки, Джесси собрала все одеяла и полотенца, которые только смогла найти в доме, и устроила им на полу некое подобие постели. Потом она разбудила Диллона, дала ему лекарство и сок, и он сразу же снова уснул. Накрыв его одеялом, она спустилась вниз, искупала детей и уложила их спать.
Когда они утихли, она снова разбудила Диллона и покормила его супом. Остаток ночи Джесси металась между печкой, поддерживая огонь, Диллоном, у которого жар снова усилился, и Ангелиной, постоянно просыпавшейся от мучивших ее кошмаров.
На рассвете, смачивая в очередной раз полотенце на голове Диллона, Джесси приложила руку к его лбу и почувствовала, что жар спал. Тогда она спустилась вниз и, наскоро приняв ванну, прилегла между детьми, чтобы немного поспать.
Следующий звук, который она услышала, очень напоминал раненого быка.
— Какого черта?
Джесси испуганно открыла глаза и увидела в окно солнце.
Диллон стоял на лестнице, прислонясь к перилам.
— Джесси?!
— Говори тише.
— Кто это? — спросил он, глядя на спавших детей.
— Эмилио и Ангелина, — сказала она.
— Что они здесь делают?! А что здесь делаешь ты?! Какой сегодня день?!
— Воскресенье.
Внезапно Диллон побледнел и тяжело опустился на ступеньку лестницы.
— Что со мной?
Она наклонилась над ним и поняла, у него вновь поднялась температура.
— Я не пойму. Вчера ты почти не приходил в себя. Ты помнишь, когда заболел?
— В пятницу, где-то среди дня.
— Когда я сюда приехала, огонь в печи не горел, и в хижине было холодно. Ты лежал поверх одеял и был весь мокрый. Скорее всего, ты целый день ничего не ел. — Она коснулась рукой его плеча. Одежда была влажной. — Тебе опять стало хуже. Давай я отведу тебя наверх.
Вопреки ожиданиям, Диллон не стал спорить. Опершись на ее плечо, он поднялся по лестнице и позволил уложить себя в постель. Он был бледный и осунувшийся, но по-прежнему самый красивый мужчина, которого она когда-либо встречала.
— В шкафу лежат майки, — сказал он, — дай одну. Мне нужно принять горячую ванну и хорошенько поесть. После этого я сразу встану на ноги.
— От горячей ванны тебе станет только хуже. — Она протянула ему майку. — Думаю, сейчас тебе надо как следует поесть и хорошенько выспаться.
Диллон посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я буду послушным мальчиком. — Он обхватил ее руками и повалил на кровать. На лице появилась игривая улыбка. — Мне хочется тебя поцеловать, но от меня, наверное, ужасно пахнет.
Джесси погладила его по плечам.
— Я люблю твой запах.
Она любила Диллона всем сердцем. Она любила его так сильно, что это даже ее пугало.
— Ты ведь не хотела приезжать? — мягко спросил он.
Застигнутая врасплох, она взглянула на него и поняла, что выдала себя взглядом.
— А я ждал тебя, — печально сказал он. — Мне становилось все хуже и хуже. Потом я понял, что ты не приедешь. Тогда я отпер дверь и лег. Я подумал, если мне не станет лучше, то не придется ломать дверь, когда придут за моим телом.
Обняв его, Джесси прижалась лицом к его груди.
— Дорогая. — Диллон нежно погладил ее по спине. — Я много думал, но ровным счетом ничего не понимаю. Что случилось? Что я сделал не так?
— Прости меня. — Она готова была вот-вот расплакаться. — Я не могла понять, чего хочу. Казалось, что знаю, но ошибалась. Я так ошибалась! — прошептала она.
— Джесси, — мягко сказал он. — О чем ты?
— Я хотела тебя оставить. Думала, без меня тебе будет лучше.
— Ох, — тихо выдохнул он. — Ты решила меня оставить, чтобы мне было хорошо? — Послушай, если все дело в твоей работе, то не думай обо мне. Пусть ты работаешь ради денег, или из-за независимости, или для самовыражения. Я согласен.
— Нет. На самом деле я не люблю эту работу, да и никогда не любила.
— Тогда в чем же дело? В моей матери? Что об этом станет известно? Что у тебя не будет детей?
Джесси медленно подняла голову. В его глазах она увидела любовь, злость и отчаяние. Она улыбнулась и пожала плечами.
— Тогда это для меня казалось очень важным.
— А сейчас? — требовательно спросил он.
— Ты так напугал меня этой ночью… — Она задрожала при мысли, что, пытаясь сделать ему добро, едва его не погубила.
Диллон крепче прижал ее к себе.
— Ш-ш… Теперь все будет хорошо. Если захотим, у нас будут дети. — Он коснулся щекой ее волос.
— Ох! — Джесси отстранилась от него, вспомнив, зачем приехала. — Не говори так уверенно!
Она прикоснулась пальцами к его губам, мягко заставив замолчать. Хотела повременить с плохими новостями.
— Мне нужно приготовить завтрак. По-моему, все будут довольны, если я сварю большую кастрюлю каши.
Она хотела встать, но Диллон схватил ее за руку и снова усадил на кровать.
— Почему здесь дети?
— Помимо всего, их бабушка заболела, а мне не хотелось оставлять их с кем-нибудь еще.
— «Помимо всего»? Что это значит? — Она поморщилась. Еще никогда она не встречала такого упрямого человека.
— Хорошо, я скажу тебе, если уж ты так хочешь. Но только не расстраивайся и помни, что обещал все обсуждать со мной.
Она глубоко вздохнула и сказала:
— У Эмилио некоторые неприятности. Он попытался совершить вооруженное ограбление.
— Вооруженное ог…
Джесси закрыла ему рот рукой, не дав закончить фразу.
— А теперь послушай меня, — сказала она. — Сейчас у тебя нет сил на переживания, потому выброси это из головы. А Эмилио так тебя боится, что даже не хотел сюда вчера ехать. Я ему пообещала, что ты все поймешь. — По-прежнему крепко держа Диллона, она посмотрела ему в глаза. — Ведь ты поймешь? — Она отпустила руку. — Да?
— И кого же он хотел ограбить?
— Винный магазин. У него было ружье. Только, пожалуйста, не шуми.
— По-моему, это тебя совершенно не расстраивает.
— К счастью, было время прийти в себя. Двадцать четыре часа он провел в тюрьме, Диллон. Тебя не могли найти, а мне позвонили только в субботу. И если тебя это успокоит, то когда Эмилио вышел оттуда, он не насвистывал веселую мелодию.
