— Что здесь случилось?
Я издалека, даже толком не подъехав к дому Лизы, понимаю, что что-то случилось. Жуткая суматоха, во дворе бурно жестикулируют женщины, бегают дети. Мне не нравится то, что я вижу. Едва припарковав автомобиль, выбегаю на дорогу и слышу голоса. Вслушиваюсь в их смысл и понимаю, что разговор о каком-то нападении. И вот как-то резко толпа зевак рассеивается, я замечаю яркое розовое пятно детской коляски. За спиной вой скорой помощи. Я растеряно кручу головой, потому что ничего хорошего в голову не лезет.
— Она потеряла сознание, держите ее, парню помогите.
Ноги сами срываются с места, я почему-то чувствую дикое волнение. С высоты своего роста вижу распростертое тело Мирона, а рядом Лизы. Шум в ушах мешает думать и двигаться вперед. Я пытаюсь сообразить, что случилось, но не могу. Лишь плачь дочери выводит меня из оцепенения.
— Малютка проснулась. Тише, тише, твоя мама скоро очнется, с ней все хорошо.
— Разойдитесь, пропустите.
Мимом меня бегут медики, я только сейчас понимаю, что мой племяш ранен. Руки Лизы в крови.
— Он жив?
Мой голос гремит на весь двор. Какой-то мужчина как-то критично качает головой, а я пытаюсь сдвинуть ноги с места, но не могу.
— Девушка в норме, сейчас придет в себя, а парня срочно в операционную, пусть готовят всё, мы едем. Еще жив, но в критическом состоянии, мы делаем всё возможное. — Голос мужчины тревожный, но уверенный.
— В какую его везут?
Девушка-медик сообщает мне информацию, интересуется, кем я прихожусь парню.
— Я сейчас же свяжусь с его родителями.
Достаю телефон и набираю Ирину. Сам же жадно высматриваю происходящее. Лиза пришла в себя, смотрит на окровавленные ладони и рыдает. Ей пытаются вколоть успокоительное. Милая старушка баюкает Нику.
— Что с ним?! — Визжит в трубку сестра, а потом тишина.
Зять оказался крепче, он получает от меня всю информацию и обещает тут же выехать в больницу.
— Вымой руки, девочка.
Я оказываюсь рядом с Лизой в тот момент, когда соседка снизу выносит в небольшой миске воду и полотенце.
— Что случилось, родная?
Я подхватываю Лизу с земли, несу ее на скамейку, сажу, помогаю мыть руки, а она вся дрожит и слова сказать не может. Она смотрит мне в глаза, а по лицу катятся крупные слезы. Я ничего не понимаю, я совершенно разбит, но держусь.
— Парень, ребенок плачет, может его домой?
— Конечно, сейчас.
Я смутно помню, как нам помогли добраться к квартире. Лиза до сих пор ничего не сказала. Но по обрывкам фраз соседей мне стало ясно одно: на Лизу пытался напасть какой-то мужчина, угрожал ножом, требовать отдать деньги. В этот момент появился Мирон и попытался приструнить нахала, вот тот и пырнул его ножом.
Ника притихла, как только я склонился к ней. Своими красивыми глазищами посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Переложил ее в кроватку и попросил:
— Я уделю внимание твоей маме, а ты будь послушной девочкой, окей?
Дочурка взметнула в воздух ручонки, ударила по игрушкам и забавно поелозилась в кроватке.
Мне было на руку что дочь переключилась на игрушки. Теперь нужно заняться Лизой. Она до сих пор пыталась развязать кроссовки, но я видел, как дрожали её пальцы.
— Давай помогу.
— Он же выживет?
— Бесспорно, Мирон — сильный парень.
Я хочу верить только во спасение, дурные мысли пусть в голову это выше моих сил.
— Давай снимем все эти вещи, их нужно выбросить, а тебе принять ванну.
— Ты мне поможешь?
Она смотрит жалобно, измученно. Я понимаю, что сил у нее не осталось.
— Я пыталась зажать ему рану руками, но не смогла.
— Ты держалась, как умела. Давай помогу стащить курточку и джинсы. Что до Марины, она всё соврала, я проверял. Тебе не о чем переживать. Я знаю, что эта женщина приходила к тебе.
Она послушно исполняет все мои просьбы, растерянно смотрит мне в глаза, когда я подталкиваю ее почти обнаженную к ванной, включаю воду. И пока она набирается, обнимаю ее за плечи и шепчу на ухо.
— Я никуда больше от вас не уйду. Ты же это понимаешь?
Она согласно качает головой и смотрит мне в подбородок, боясь приподнять глаза.
— Я тебя люблю, Лиза. Сильно, просто вот такой я немного взбалмошный.
— Ты хороший, только противный.
Смеюсь, прижимая ее к своей груди, целую в висок. Где-то агукает дочь, а в моих руках девочка, которую я готов любить всю оставшуюся жизнь.
Эпилог
— Не смешите меня, живот болит, — охает Мирон, развалившись на кровати. — Знаете, как здесь неудобно спать, мне порой кажется, что не так сильно швы болят, как мой позвоночник.
— Не ной, ты у нас крепкий, — Алиса как всегда сама прелесть.
Сестра прижимается к племяннику и целует его в колючую щеку. А я стою рядом с Лизой и радуюсь тому, что парень сумел выбраться. Не без помощи врачей, конечно же, те не давали гарантии тому, что операция пройдет успешно, слишком серьезным было ранение. Но все получилось, к счастью.
Вот уже неделю мы пытаемся прорваться и навестить Мирона. Но только сейчас нам разрешают повеселить парня, который уже успел нагреметь на медсестричек, требуя свою большую семейку к себе.
Расследование о нападении было удачным. А полная информация имела ошеломительный эффект. Преступник сознался в том, что все вышло случайно. Ему лишь заплатили за то, чтобы он припугнул девчонку, чтобы не лезла к чужим мужикам, разрешили кошелек отвоевать. Но он и подумать не мог, что на него с кулаками попрет громадный детина, вид которого уже сам по себе устрашающий. Вот на нервах и пырнул парня. Раскаивается. Следователи быстро вычислили заказчика. Я видел надменный взгляд Марины, когда ее уводили с допроса, на котором она обозвала исполнителя тупицей и безмозглым идиотом.
— Алиса, мне срочно нужна твоя помощь.
Вывожу сестру из палаты и почему-то чувствую неловкость. Она видит мое состояние и улыбается, прижимая руку к животу.
— Что уже сотворил, Казанова?
— Нику заберешь?
— Вау, что я слышу, кое-кто хочет романтики?
— Что-то типа того.
— Самойлов, да ты ли это? Ты скромностью никогда не отличался. Так, заметано, не объясняйся. Любовь требует выхода. Охотно верю. Давай-ка так. Хватай свою ненаглядную, дуй в ЗАГС с заявлением, а потом люби сколько угодно. Нам хочется на свадьбе попировать. Вот Мирон очухается, сможет танцевать, так сразу и закатим мероприятие.
— О чем шепчетесь?
Из палаты выходит Лиза с Никой на руках. Дочь улыбалась, мусоля во рту кулачок, увидев меня — подпрыгнула от удовольствия.
— Шутница или красавица? — Подмигиваю дочке, которую ловко из рук Лизы выманивает Алиса.
— Вы, главное, не переживайте, Ника будет рада сменить обстановку.
— О чем это Алиса? — Удивленно смотрит мне в глаза Лиза, а я ничего не объясняю, беру ее за руку и веду по коридору к выходу. — Самойлов, ты куда меня тянешь?!
— Заняться с тобой любовью. Твои женские дни уже в прошлом?
Она заливается краской стыда, ведь нас могли услышать. Крутит головой по сторонам и пытается вырвать ладошку из моих цепких пальцев. Ну, уж нет, моя прелесть, сегодня ты будешь полностью моей. Потому что я сдохну, если еще одну ночь буду спать рядом с тобой, прижиматься каменным членом к бедру и сходить с ума.
— Ты слишком самонадеян, Самойлов.
— Да, детка, мне это часто приходилось слышать.
Выходим на порог, а с неба льет как из ведра. Смотрю в глаза насмешливо и выталкиваю ее под дождь, следуя за ней.
— Дурак, мы же промокнем.
— Я этого и хочу.
Хватаю ее возмущенное лицо в ладони и жадно целую свою девочку, забив на то, что мы почти промокли до нитки.
— Ты же хочешь это даже сильнее, чем я, правда же.
Мои губы скользят по ее влажной шее, кусаю мочку уха. Лиза протяжно стонет, сильнее вжимаясь грудью в меня. Ее тело говорит само за себя. Все слова отрицания пустые, только язык тело сейчас истинно правдив.
