Берти непроизвольно подчеркнул слово «ему», и баронесса закашлялась. Намек был слишком ясен. Ей-то было неудобно следовать за ним, так как у нее не было осветительного прибора...
— К тому же, баронесса, — продолжил Берти после незначительной паузы, — не вам задавать вопросы насчет кражи. Вы видели больше всех и должны просветить нас по этому поводу. Что произошло сегодня в подвале?
Было очевидно, что Берти спросил шутки ради, так как и без этого было ясно, что баронесса, случайно увидев луч света от фонарика Джеймса, последовала за ним, захватив с собой пистолетик. Что произошло дальше, им было известно из слов Джеймса, и, несмотря на его репутацию, не было никаких причин не доверять ему...
Баронесса прекрасно поняла, что никто не заблуждается насчет ее роли в сегодняшнем происшествии. Оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре и гордо удалиться.
— Никому ничего я рассказывать не буду, — отчеканила она и встала с дивана. — Мне пора спать, я слишком устала. Спокойной ночи.
Никто не стал ее задерживать.
— А что же теперь будет с Джеймсом? — прошептала Мэгги. — Он не простит вам такого обращения...
Мэгги намекала на успокоительное, которое Кэтрин вколола младшему Аркрофту.
— Это решит бабушка, — жестко ответил Берти, глядя на леди Элизабет. — Как и раньше решала. Но в этот раз, я не сомневаюсь, она будет менее снисходительна к его недостаткам.
— Да, конечно, Берти, — всхлипнула леди Элизабет. — Но не суди его строго, пожалуйста. Ведь он всю жизнь живет с камнем на сердце.
— Ты опять оправдываешь его, бабушка.
— Нет, Берти, на этот раз все действительно серьезно. — Леди Элизабет поникла. — Джеймс давно узнал одну страшную правду, и она отравляет все его существование...
Леди Элизабет замолчала, не расположенная углубляться в эту тему.
Правду о смерти нашей матери? — спросил Берти с понимающей усмешкой. — И какую же?
Леди Элизабет беспомощно посмотрела на внука и, углядев в его глазах что-то понятное лишь ей, закрыла лицо руками.
— Всю, — глухо произнесла она. — Что мой сын задушил свою жену сразу после того, как она родила Джеймса...
Кэтрин и Мэгги ахнули. Значит, это — совсем не отвратительная выдумка, а страшная правда.
— И чем ты объяснила ему это? — Берти не выказывал ни капли удивления.
— Приступом помешательства, — выдавила из себя леди Элизабет.
Она была сокрушена. Всю жизнь будучи уверенной в том, что постыдная тайна умерла вместе с ее непутевым сыном, она не думала, что доживет до дня разоблачения, когда ей придется в присутствии посторонних людей вспоминать о собственном преступном сыне.
— Но откуда ты знаешь об этом? — воскликнула она, когда осознала, что Берти тоже знает о том, что произошло в Аркрофт-Хаузе двадцать восемь лет назад.
— Неважно, — отмахнулся он. — Видимо, эта семья не умеет хранить секреты. Но как ты могла так поступить, бабушка? Ты все сделала неправильно. Когда-то ты позволила своему сыну уйти от наказания, потом обвинила его в сумасшествии, искалечив собственного внука...
— Почему? Это объяснение удовлетворило его.
Сдавленный стон вырвался из груди Бертрама.
— Ты до сих пор не понимаешь, что натворила. Как Джеймс должен был себя чувствовать после этого? Родная бабка говорит ему о том, что в семье безумие, да еще и подозревает, что он унаследовал его от своих предков. Теперь я понимаю, что нельзя его обвинять ни в чем. Бедный брат жил все время с ощущением, что над ним навис дамоклов меч. Отсюда и его поведение, и его ненависть ко мне... Почему ты не промолчала, зачем рассказала ему про убийство?
— Он все знал сам, а ко мне пришел лишь за объяснениями! — выкрикнула леди Элизабет в отчаянии. — Что же я могла ему сказать?
— Правду, — холодно сказал Берти. — Настоящую правду.
— Какую правду? — начала она, но осеклась, видя непреклонный взгляд внука. — Берти...
Догадка сверкнула в ее глазах.
— Неужели ты знаешь...
Берти кивнул.
— Да, я знаю. И знал все эти годы, когда ты плела Джеймсу разные небылицы вместо того, чтобы просто рассказать ему правду. Но тебе было страшно. Больше всего на свете ты боялась, что пострадает наше безупречное имя. Ты предпочитала культивировать в Джеймсе мысль о наследственном безумии и лелеять его пороки, чем открыто признаться в том, что благородная супруга твоего сына была задушена мужем за измену и что наследник титула, граф Бертрам Кентский, — не твой внук!
— Ничего себе, — присвистнула Кэтрин. — Элизабет, а вы уверяли меня, что рассказали все семейные тайны. Разве так поступают с семейным врачом?
— Я не думала, что это имеет значение...
Горькая усмешка тронула губы Берти.
— Сейчас не время притворяться, бабушка. Или мне следует прекратить тебя так называть? Пожалуй, эта старая история самое важное из того, что случилось с этой семьей. Моя мать, хрупкая и нежная девушка, не по своей воле выходила замуж за графа Кентского. Ее сердце было отдано другому. Однако девушке из аристократической семьи на роду было написано стать графиней, и она ею стала. Семейная жизнь не принесла ей счастья. Она искренне пыталась полюбить мужа, но безуспешно, и, когда в ее жизни неожиданно вновь появился избранник ее сердца, она потеряла голову. Вскоре на свет появился новый граф Кентский, ваш покорный слуга. И только моя мать знала, что на самом деле во мне течет совсем не кровь Аркрофтов. Графиня даже хотела уйти от мужа, но не смела. Вскоре ее любимый уехал в Индию, где, как дошли слухи, он был убит. Моя мать была в отчаянии, и постоянная меланхолия сильно подорвала ее здоровье.
Однако первые годы моей жизни были не омрачены ничем. Вскоре мать снова забеременела и произвела на свет Джеймса. На этот раз законного наследника. Никто бы ничего и не узнал, если бы в послеродовой горячке мать не рассказала о том, что так тревожило ее все эти годы. Она все время звала своего возлюбленного...
Голос Берти дрогнул. На глаза Мэгги навернулись слезы.
— Мой отец слышал все, до последнего слова. Более того, кое-что слышала и ты, дорогая бабушка. И в момент гнева он схватил подушку и накинул ее на бедняжку. Возможно, ему казалось, что так он сможет остановить поток признаний, который изливался из ее исстрадавшегося сердца.
Вот так окончилось земное существование моей матери. Вы ведь знали обо всем, не так ли, леди Элизабет Аркрофт?
— Да, — прошептала она. — Он прибежал ко мне, его руки дрожали. Когда он рассказал мне, что задушил ее, во мне что-то оборвалось. Но я не могла допустить, чтобы его посадили в тюрьму, ведь он был не в себе. Малыш Джеймс остался без матери, я не могла лишить его еще и отца.
