— Восемнадцать? Я не ослышался? — Обычная невозмутимость покинула Филипа. Вскочив с кресла перед камином, в котором собирался скоротать вечер за книгой, он гневно уставился на брата. — Ты соблазнил восемнадцатилетнюю девушку, а теперь приходишь ко мне и сообщаешь, что она беременна? Ну, знаешь, всякого я мог от тебя ожидать, но такого…
Крис не отрывал глаз от пола. Приходилось признать, что у брата были все причины сердиться. Тем более что и в прошлом, пусть и давнем, он доставил ему немало неприятностей. Но сейчас, пожалуй, дело и впрямь зашло слишком далеко.
— Понимаешь, — только и нашелся сказать незадачливый юнец, — она… она очень взрослая для своих лет.
— Взрослая?!
Казалось, гнев Филипа остыл так же быстро, как и вспыхнул. Опустившись обратно в кресло, старший брат спокойно, чуть ли не безразлично рассматривал младшего. Однако этого спокойствия Крис боялся куда больше, чем самой яростной вспышки негодования. Он слишком хорошо знал, каким опасным могло быть пламя, до поры до времени таящееся в холодных серых глазах.
Тряхнув головой, Крис попытался ответить брату таким же самоуверенным и спокойным взглядом, но ничего не вышло. Перед кем другим еще можно было бы оправдаться, объяснить, как сильно и страстно влюблен, как прилив чувств заставил напрочь позабыть об осторожности. Но Крис прекрасно знал: нечего и пытаться разжалобить Филипа, воззвать к его доброму сердцу. Филип тверд как сталь и столь же неумолим.
Пауза затягивалась. Наконец младший из братьев не выдержал.
— Ну ладно, — взмолился он, — хватит! Скажи хоть что-нибудь. Обругай меня, назови идиотом на худой конец! Только не молчи!
— К чему тратить слова на то, что и так очевидно? — Холодный, презрительный голос таил больше угрозы, чем любой крик. — Давай лучше выкладывай всю историю от начала и до конца.
С трудом подавляя злость, Филип молча слушал брата, и в груди его все сильней закипал гнев. Ну надо же было Крису оказаться таким безмозглым и безответственным остолопом! И то, что этот безмозглый и безответственный остолоп еще не разучился краснеть, ничуть не умаляло его вины.
— Послушай, может пойдешь со мной к маме и папе, когда я буду им все рассказывать? — предложила Сара, рассеянно слизывая пенки с варенья, которое варила хозяйственная Ноэль. — Вдруг они расшумятся, а ты как раз их и успокоишь.
Однако Ноэль ни в коей степени не разделяла оптимизма сестры. Задорная хохотушка Сара была любимицей родителей — зеницей ока, поздним ненаглядным ребенком, совершенством во всех отношениях. Девять из десяти детей в подобных условиях выросли бы избалованными эгоистами, но Сара от природы оказалась такой умной, доброй и ласковой, что счастливо избежала подобной участи. Единственное, что можно было, пожалуй, поставить ей в упрек, — это излишнюю порывистость, но сама эта порывистость являлась частью очарования девушки.
— Если расшумятся, говоришь? Боюсь, ты и не представляешь, какая буря тебя ждет, — предупредила Ноэль.
— Да, ты умеешь утешить, — обиженно надула губы сестра.
Однако ее укоряющий взор не достиг цели — Ноэль уже снова смотрела в окно кухни на лужайку, где играла ее маленькая дочь. Ветер ласково ерошил золотистые локоны девочки. С сосредоточенной рожицей малышка поливала из игрушечной лейки клумбу с цветами. Правда вода щедро заливала не столько цветы, сколько все вокруг, а больше всего — саму Бетси. По лицу Ноэль невольно расплылась блаженная улыбка. Возможно, она была пристрастна, как и все родители, но одно знала твердо — на свет еще не рождалось второго такого чудесного ребенка!
Опустошив лейку, малышка примчалась в кухню набрать воды снова. Ноэль попыталась было переключить внимание дочки на какую-нибудь другую игру, но Бетси упрямо помотала головой и снова убежала в сад. В свои три года она уже прекрасно знала чего хочет и умела этого добиваться.
Ноэль слегка нахмурилась.
— Да не волнуйся ты, — успокоила ее сестра.
Не простудится твоя ненаглядная, На улице совсем тепло. К тому же Бетси — вся в Роналда. А он никогда не простужался, сам же говорил.
Но Ноэль-то прекрасно помнила, как в первую же их совместную поездку после медового месяца — тогда они отправились на озеро Эри, — Роналд умудрился в два счета промокнуть, после чего неделю кашлял и шмыгал носом.
Она снова повернулась к Саре.
— Не хочется тебе этого говорить, но лучше сразу распростись с напрасными надеждами. Слез и причитаний на добрую неделю хватит. Это в лучшем случае.
Ноэль утешающе потрепала сестру по плечу. До сих пор той не приходилось переживать неприятности серьезней, чем разбитые коленки или плохая оценка в школе, поэтому Сара просто не подозревала, что ее ожидает.
— Родители до сих пор боятся отпустить тебя одну вечером гулять. А тут вдруг выяснится, что ты ждешь ребенка. И как, по-твоему, они отреагируют?
— Уж не предлагаешь ли ты мне избавиться от малыша? — возмутилась Сара, испепеляя взглядом сестру. — Тебе бы понравилось, если бы кто-то посоветовал сделать аборт, когда ты ждала Бетси? Ты ведь тоже мать-одиночка. Роналд-то тогда уже умер… — Устыдившись собственных слов, она не договорила фразу. — Прости.
— Ты меня ничуть не обидела, это ведь чистая правда, — невозмутимо пожала плечами Ноэль. — А, значит, я лучше любого знаю, как нелегко растить ребенка одной. Знаешь ли ты, как мне недоставало помощи и поддержки близкого человека все эти годы?
Ноэль прикусила губу. Стоило ли давать выход давно затаенным чувствам? И с чего это ее вдруг прорвало? Однако при взгляде на потрясенное лицо сестры она едва сдержала улыбку.
— Ой, я и не думала… — растерянно протянула Сара. — Мне казалось, ты так здорово со всем справляешься.
— Ну да, справляюсь, — подтвердила Ноэль. — Но это вовсе не значит, что мне не хотелось бы порой поделить с кем-нибудь груз ответственности. И учти, благодаря Роналду я вполне материально обеспечена. А тебе я вовсе не предлагаю избавиться от ребенка… просто хочу, чтобы ты хорошенько все взвесила и обдумала.
В глазах сестры Сара читала безграничную любовь и сочувствие.
— Прости, я погорячилась, — с вялой полуулыбкой призналась она.
— А тебе придется воспитывать ребенка в одиночку? — осторожно спросила Ноэль.
Сара пожала плечами.
— Вообще-то Крис собирается сделать меня честной женщиной.
— То есть жениться? А ты как будто и не рада?
— Чему радоваться? Это он теперь так говорит. А поначалу хотел, чтобы… чтобы я… Ну, ты сама понимаешь. — Бледные щеки Сары заалели. — Наверное, я поэтому так восприняла твои слова, — вздохнула она. — Понимаешь, он утверждает, что любит меня…
