— Маргарет, ты помнишь Патрицию Олтмен, правда?
— У меня ужасная память на имена, — небрежно отозвалась Маргарет и снисходительно оглядела Патрицию. — Не припоминаю. Мы разве встpeчались?
— Да. В теннисном клубе в Стоктоне, — сообщила Патриция. Она-то отлично помнила эту особу: та самая девица, что надолго отвлекла Мартина тем незабываемым воскресным утром. — Как поживаете? — С трудом произнесла девушка, гадая, все ли наряды Маргарет столь же откровенны, как это вечернее платье из золотой парчи.
— Ты к нам присоединишься, Пат? — с надеждой спросил Мартин. Он обвел глазами зал. — Вместе со своим спутником?
— Благодарю. Но мы уже собрались уходить.
— Ну, хоть бы на чашечку кофе, — настаивал он, не обращая внимания на замечание своей спутницы: "Право же, Мартин, не задерживай человека".
— Нет, спасибо. Приятно было повидаться с вами обоими, — холодно отозвалась Патриция и двинулась было к своему столику.
— Погоди. Может быть, мы увидимся завтра? Ты здесь надолго?
— Улетаю завтра в полдень, — отвечала девушка, но, прежде чем Мартин успел вставить слово, его перебила Маргарет:
— Какая досада! А мы задержимся еще на несколько дней. Славно было бы снова с вами увидеться. Но ничего не поделаешь… — Брюнетка пожала плечами, затем властно завладела рукой своего спутника. — Милый, официант нас ждет. Вы уж нас извините, — обернулась она к Патриции.
Патриция заторопилась прочь, не в состоянии выносить лицемерную улыбку нахалки. А чего стоила эта фраза: "Мы задержимся здесь еще на несколько дней…"
С упавшим сердцем, удрученная, ко всему безразличная, Патриция возвратилась к Ритту. Однако храбро изобразила бодрую улыбку, не желая выдать своих истинных чувств.
— Простите, меня задержали.
— Я видел. Снова ваш… гм… словом, старинный друг семьи?
— Да. — Девушка подняла взгляд, в голосе собеседника прозвучала многозначительная нота — или это ей послышалось? Ритт мило улыбался.
— Я заказал для вас творожный пудинг. Вспомнил, что вы его любите.
— Да. — Она с отвращением поднесла вилочку ко рту и заставила себя проглотить кусочек.
— Ваш друг… его, кажется, зовут Сазерленд? — Патриция кивнула, стараясь не смотреть в сторону Мартина и его спутницы.
— Послушайте, — начала она. — Я хотела поговорить о Японии.
Ритт потянулся через стол и накрыл ладонью хрупкие пальцы девушки.
— Забудьте про Японию. Хотите — верьте, хотите — нет, но я чертовски проницателен. Я в состоянии расслышать слово "нет", даже если оно не произнесено вслух.
В тот вечер он не зашел к ней на вечерний коктейль.
По возвращении домой Патриция обнаружила в почтовом ящике приглашение.
Доктор Арчер и миссис Фрэнк Арчер имеют честь пригласить Вас на прием в честь доктора медицины Мартина Сазерленда, чья первая книга "Жизнь дана для того, чтобы жить", выйдет аз печати в марте следующего года в издательстве "Америкен паблишинг компания.
Итак, он закончил свою книгу. Свой путеводитель к счастью. Патриция ощутила законную гордость, но тут же сердце пронзила резкая боль. Теперь он уедет домой. Впрочем, даже если бы и остался, вряд ли они бы продолжали встречаться. Видно же, что занят он отнюдь не ею.
Ирен тоже получила приглашение. Какая внимательность! Впрочем, па него это похоже.
Но он не здесь, не с ней! А в Нью-Йорке, с этой Маргарет Бриджес. И мысль о том, что Мартин обнимает другую женщину, улыбается ей, развлекает ее, повергала девушку в такое отчаяние, что бедняжка ощутила себя совсем разбитой.
Должно быть, она слегка ожила бы и воспряла духом, если бы ей удалось вызвать в себе ярость, гнев или испепеляющую ревность. Но Патриция смирилась. Ей ли соперничать с опытными, умудренными искусительницами вроде Бриджес! Мартин сразу понял, что она не из таких. Вот поэтому, в тот день на Бобровой реке, когда она буквально вешалась ему на шею, он оттолкнул ее. Мягко, сочувственно — но оттолкнул.
На прием в честь Мартина она оделась как можно тщательнее. Все ее собственные творения предназначались для апрельской выставки, так что девушка остановила выбор на вечернем туалете, привезенном из Нью-Йорка. Алое бархатное, с низким вырезом, оно изящно облегало фигуру. Юбку можно было бы назвать укороченной, если бы не пышная шелковая оборка, что начиналась в пяти дюймах выше колена и доходила до середины икры. Очень вызывающее платье — и это хорошо. И красный цвет очень уместен. Нужно собраться с духом, нужно подбодрить себя.
Ирен была, как всегда, изысканна: бледно-лиловый туалет ей необычайно шел. Она с нетерпением предвкушала предстоящий выход в свет, и дочь радовалась: это напомнило ей детство и суматошные предпраздничные вечера, когда мать часами упоенно наряжалась и прихорашивалась перед зеркалом.
Дуглас Хопп, новый приятель Ирен, должен был сопровождать дам. Он прибыл минута в минуту. В черном смокинге Дуглас выглядел на редкость представительно.
Патриция, устроилась на заднем сиденье дугласовского "кадиллака", до боли сжимая пальцы, чтобы успокоиться. Она окликнет его — весело и приветливо. "Поздравляю, Мартин, — скажет она. — Мне так хочется поглядеть на твою книгу. Подаришь мне экземпляр? Мне не терпится стать счастливой!"
Похоже, в доме у Арчеров будет настоящее столпотворение. Она станет держаться непринужденно-приветливо, и… Дыхание у девушки перехватило: Дуглас уже затормозил машину и теперь открывал дамам дверцу. Патриции вдруг очень захотелось забиться в уголок и сказать: "Что-то у меня голова кружится. Может, вы вдвоем пойдете, а я тут посижу немного?"
— Благодарю вас, — проговорила она, опираясь на руку Дугласа и выходя из машины. О Боже, она не выдержит! Подойти к нему на глазах у всех этих людей — и увидеть его рядом с Маргарет! Наблюдать за тем, как эта нахалка сюсюкает с ним, вешается ему на шею… что может быть ужаснее?
Горничная открыла гостям дверь, и тут же навстречу вновь прибывшим заторопилась Шарон.
— Здравствуйте, Патриция. Я так рада вас видеть!
На Шарон было ее платье! Девушка глазам своим не верила. Кружево, отделанное стеклярусом… то самое, над которым она трудилась так долго, то самое, которым так восхищался Мартин. Шарон перехватила взгляд гостьи и озорно улыбнулась, отступая на шаг.
— Ну как, я его достойна?
— О да, на вас оно сидит безупречно! — Патриция поневоле залюбовалась творением рук своих: Шарон крутанулась на каблучках, демонстрируя платье; шелк и кружево всколыхнулись и снова легли изящными складками.
— Мы еще поговорим, — шепнула Шарон и повернулась к остальным. — Вы, разумеется, Ирен? Как хорошо, что вы смогли прийти!
