— Вам это не мешает, милочка? — спросила моя пожилая соседка, указывая на транзисторный приемник на своей кровати. — Это хорошая программа. Если повезет, можно услышать Колина Камерона.
Был вечер воскресенья, и передавали концерт по заявкам больниц.
— Он прелестно поет, — продолжала миссис Редмонд, — у меня от него мурашки бегут по спине. А у вас, милочка?
— Ну, не совсем, — неуверенно ответила я. Верно, что последние несколько дней от Колина, по крайней мере, от мыслей о нем по мне пробегали мурашки, но отнюдь не удовольствия.
Но моя соседка уже беседовала с обитательницей кровати на другой стороне палаты, и я с благодарностью оставила ее за этим занятием. Уже почти подошло время для посетителей, но мама не собиралась зайти. Завтра она с Роджером Россом должны были отвезти меня обратно в отель.
Адам уже выписался, но сообщила мне об этом одна из сестер.
— И если хотите знать, — изложила она свое мнение, — этой миссис Камерон нелегко придется. Он совсем не сахар.
Тут я поняла то, что должна была бы понять еще в пятницу. Это Магда хлопотала о том, чтобы Адама выписали. Скорее всего, она забрала его в «Тор Рок». Я знала, что Роджер и Дороти Росс не принимали постояльцев, но Адам был старым другом, а деньги Камеронов являлись, видимо, достаточно мощным фактором, чтобы продлить пребывание остальных на неделю-другую.
Во всяком случае, что касалось меня, то глава Колин— Адам была уже прочитана. Это стало ясно за последние несколько дней. Так мне и надо. С одним я пыталась вломиться в чуждый мне мир, другому непрошенно предлагала доморощенную любовь на замену страсти, от которой Адам бежал в глушь много лет назад. Больше такого не случится. Что я умела — так это обучать экономике домашнего хозяйства, и в дальнейшем собиралась этого придерживаться.
— Хелло, Дебби, — услышала я.
В твидовом пиджаке приятного торфяного цвета и в бежевой рубашке с глухим воротом он выглядел еще крупнее, чем обычно. Неловко сжимавшие букет руки также казались слишком большими.
— Как дела? — спросил он, положив цветы на кровать. — Надеюсь, гораздо лучше, чем когда я вас видел последний раз.
Эти слова напомнили мне, чем я ему обязана.
— Я как будто должна поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.
— Пожалуй, в сравнении с тем, что вы пытались сделать для меня, — серьезно сказал он, — то, что сделал я, было совсем не опасным.
Это было уж слишком — так все перевернуть.
— Я во всем виновата, — неуверенно начала я. — И я так ужасно переживала. Никогда бы не подумала, что она решится зайти внутрь.
Его большая ладонь накрыла мою.
— Можете мне не рассказывать. Я-то знаю Анни. Она как тот сказочный народец из песни. — Он негромко продекламировал. — Глаза их словно лепестки цветка, дыханье — дуновенье ветерка.
— Вовсе нет. — Внезапно я больше не могла сдерживаться. — Она просто обыкновенная шестилетняя девочка, чересчур хорошенькая и уже довольно-таки избалованная. Я готова биться об заклад, что об Йене вы никогда не думаете как о маленьком эльфе.
— Ну, действительно, — серьезно признал отец Йена. — Честно говоря, не думаю.
— Но они похожи, как две горошины, — с чувством сказала я. — Только Йен, как и подобает мужчине, принимает вещи такими, какие они есть. — И не требует, чтобы ему уделяли все внимание, могла бы добавить я. Конечно, в четверг в театре он выкрикнул свое имя, но это предназначалось только для одних ушей. К оркестровой яме его бы и дикими лошадьми не затащить — со всеми этими нацеленными на него из зала глазами.
— Я знаю, что достаточно вмешивалась в ваши дела, — покаянно сказала я, — но прошу вас, не проглядите Йена. Вы так нужны ему.
В глядевших на меня голубых глазах было что-то непонятно беспокоящее, как будто он знал то, что я оставила невысказанным.
— Он так похож на вас, Колин. Вы оба смеетесь, и мир смеется с вами, и в наши дни это так чудесно.
— Спасибо, Дебора, постараюсь не забыть, — серьезно сказал Колин. — Наверное, вы очень хорошая учительница. Я знаю, что за последние несколько недель вы меня многому научили.
Я вдруг ужасно смутилась.
— С Руфью все в порядке?
— Все отлично. Они продержали ее ночь для уверенности. Вообще-то мы все вместе сюда приехали. Трое на один билет. — В его глазах проскочили искорки.
Я вспомнила звук сирены в темноте и голос, который сказал: «Все в порядке».
Чувствуя, что у меня порозовели щеки, я спросила:
— Вы имеете в виду — на машине скорой помощи?
Он кивнул, и я с беспокойством вспомнила еще кое-что. Пытаясь ответить голосу, я пробовала выговорить «Адам». Догадался ли он?
— Спасибо вам за все, — уверенно сказала я. — И просто сказать не могу, как я рада, что с Руфью ничего не случилось. Наверное, они еще в отеле?
— Ну, уж нет, видите ли, они закрывают отель, так что вчера я отвез детей в Лондон, и туда прилетели мои родители и забрали их домой. Так было лучше. Джин и Лочлан — это моя сестра и ее муж — наверное, до конца каникул возьмут их на свою ферму.
— Ах, вот как. — Я ужасно расстроилась, что больше не увижу их, но ему было еще хуже. — Но вы хотели, чтобы они были рядом…
— Это неважно, — сказал он так же уверенно, как и я до этого. — Все равно им надо было бы вернуться раньше, чтобы подготовиться к школе.
— А… а где Магда? — с трудом выговорила я.
— Она… э… — нерешительно начал он, и потом посмотрел мне прямо в глаза. — Она присматривает за Адамом. — Смысл слов медленно доходил до меня. — Говорят, не в отеле, а на квартире. — Как будто читая мои мысли, Колин продолжал так осторожно, как если бы объяснял Руфи. — Может быть, вы или я так бы не сделали, но я думаю, что не нам судить. Я уж точно слишком в долгу у Адама, чтобы этим заниматься. А вы, Дебора, вы очень смелая, и вы способны любить. — Да, подумала я, от него не укрылось, что в машине я пыталась произнести имя Адама. — Иногда лучшее, что может сделать любящий человек, — это отойти в сторону. — Его ладонь опять накрыла мою и сжала ее. — А теперь я должен принести другое извинение — это то, зачем я пришел.
Он вдруг замолчал, когда с одеяла моей соседки донесся голос диск-жокея:
— А еще на этой неделе пришла толстенькая пачка писем, и, отвечая на них, Колин Камерон споет «Серый домик на Западе».
Через мгновение два Колина запели, один прекрасным и очень полным голосом, другой сдержанно и отставая на пару нот. Слушая, как об этом пост первый Колин, я с удивлением обнаружила, что верное старое лицо, к которому возвращаешься домой, могло означать что угодно, но только не корзинку нуждавшихся в починке вещей и не неприбранную маленькую женушку. Совершенно по-идиотски я думала про «лицо, что счастье нам приносит», когда миссис Редмонд посмотрела в нашу сторону. Этого не хватало, подумала я, повторения концерта для престарелых. Но ошиблась. Взгляд миссис Редмонд выражал недовольство, и она нагнулась вперед.
