Выйдя из машины, Анна и Дэниел были поражены: во-первых, красотой и величием открывшегося вида, а во-вторых — внушительным количеством ступенек, ведущих на вершину холма. Дэниел даже малодушно подумал: а стоит ли подниматься так высоко за этим несчастным Питером Роули, если вполне можно подождать внизу — если уж он там, когда-нибудь ему придется спуститься?
Неизвестно, посетила ли Анну подобная мысль, но, во всяком случае, она рванула вперед. Дэниел решил ни за что не отставать. Это было не трудно, потому что на втором десятке ступенек энтузиазм Анны заметно угас. Поэтому остаток восхождения совершали медленно и в молчании. Каждый про себя желал всего «хорошего» пропавшим, которых приходится отыскивать с таким трудом.
От открывшегося с вершины холма вида и у Анны, и у Дэниела дух захватило. Перед ними были скульптуры, воплощавшие дух гордого, непокорного и сурового шотландского народа — Национальный монумент и памятник Нельсону. Чуть дальше виднелось внушительное здание Обсерватории. А внизу… Под ними лежал Эдинбург: большой древний город, прорезанный прямыми линиями улиц, по которым двигались машины. Над городом возвышался освещенный собор Святого Жиля, старинные элементы его архитектуры напоминали о суровом Средневековье…
— Кажется, мы совсем не зря считали эти ступени! — восхищенно сказал Дэниел.
Анна, поглощенная созерцанием, только кивнула.
— Пройдемся? — спросил Дэниел, дотронувшись до плеча спутницы.
Место было так вдохновляюще прекрасно, что ему безумно захотелось сжать девушку в объятиях… нет — поднять на руки — и целовать, целовать, пока не задохнешься! Не без труда Дэниел сдержал порыв, и, когда его рука коснулась плеча Анны, по всему его телу пробежала легкая дрожь.
— Да, — выдохнула Анна. Она была слишком захвачена открывшимся видом, поэтому не заметила ласкающего движения Дэниела.
Выбирая направление, он огляделся. И застыл.
— Ой! — вырвалось у него.
Анна вопросительно посмотрела на оторопевшего спутника, проследила за его взглядом и сказала просто:
— О-о-о…
Им навстречу шли, взявшись за руки, Элизабет и Питер. Занятые приятной беседой о пустяках, они даже не выяснили, каким именно образом оказались в этом городе, и теперь каждый думал, как представить Анне и Дэниелу своего нового знакомого.
— Привет! — Элизабет, смущаясь, кивнула остолбеневшей парочке.
Неправильно истолковав выражения их лиц, до смешного похожих в своем бесконечном удивлении, Элизабет решила, что сейчас ее отчитают за затянувшуюся прогулку, и стала оправдываться:
— Дэниел, прости, я проголодалась, пошла перекусить, и встретила там Питера — вот, познакомься, он отличный парень — и мы… гуляли. Не стоило беспокоиться… А вы, ребята, как, уже помирились? — робко спросила Элизабет.
Анна пришла в себя первой — сообразно своему темпераменту.
— Та-ак… И ты, Брут! Ну что, что вы все находите в этой… этой блондинке?! — Указание на цвет волос Анна почему-то сочла достаточно оскорбительным. — Вы все сговорились! Вы хотите меня доконать! Злодеи! А ты, — Анна угрожающе, наступала на Элизабет, — тебе-то я что сделала?! Почему ты вешаешься на всех моих мужчин?!
Неделю назад причисление к «моим мужчинам» было бы для Питера равноценно получению Нобелевской премии. Нет, пожалуй, даже двух. Сразу. А сейчас он… разозлился: Анна нападала на девушку, оберегать которую стало его потребностью.
— Анна, ты перегибаешь палку! Довожу до твоего сведения: я не твой мужчина. Я твой друг, — с расстановкой произнес он. — Но дружба — это дружба, а не документ, удостоверяющий право собственности. Так что избавь нас от этих сцен. Когда-то я был не прав, приревновав тебя к Дэниелу. Тогда, помнится, ты сбежала от меня. Я осознал свои ошибки. Теперь твоя очередь подумать. Так что я тоже сейчас уйду — вместе с Элизабет, и, попрошу заметить, в известном направлении — в направлении «Старого замка». А вам с Дэниелом, кажется, нужно побыть вдвоем и решить кое-какие вопросы…
К этому моменту Элизабет полностью сопоставила части головоломки: молодой американец, знакомый — уму непостижимо! — с этой Рыжей Ведьмой и Дэниелом… Она как раз собиралась присоединиться к стороне, обвиняющей Питера, и возмутиться злой иронии судьбы, по которой мужчины, нравящиеся ей, оказываются непременно связанными с Анной Торнфилд. Но Питер так деликатно взял ее под локоть и увел, что Элизабет поняла: в этом сражении победа осталась за ней, а не за Анной, и растаяла от нежности к человеку, который дал ей возможность испытать это.
Анна и Дэниел застыли. Для Дэниела столько удивительного в один день вообще было чересчур… А его возлюбленная была поражена силой и выдержкой Питера, чего раньше за ним не замечала.
Питер и Элизабет отошли на несколько шагов, но вдруг девушка резко остановилась. Питер вопросительно посмотрел на нее.
— Чуть не забыла: за мной же решающее слово! — воскликнула она, страшно гордая тем, что сейчас в ее руках находится, возможно, счастье и Дэниела, и Анны. Элизабет повернулась к бывшей сопернице и, приняв самый серьезный вид, на который была способна, сказала: — Я прошу у тебя прощения за свое несносное поведение. Это первое. А второе: сцена, из-за которой ты так рассердилась на бедного Дэниела, — чистой воды провокация. Ты видела не все. А жаль: он вел себя весьма достойно. Так что можешь доверять ему на все двести процентов. — Элизабет лукаво улыбнулась, сложила руки рупором и громко-прегромко, так, чтобы все слышали, прошептала: — Он тебя любит!
Тут было самое время эффектно удалиться. Элизабет взяла Питера под руку, и они ушли. Элизабет еще пару раз оглянулась — что там происходит: эффектность эффектностью, а женское любопытство границ не знает.
Анна молчала и смотрела на Дэниела. Он ждал ее реакции. Анна и сама не могла объяснить, почему она поверила — сразу, безотчетно — словам Бетти. И вместе с этим доверием пришло такое облегчение, что она выдохнула и… засмеялась. Дэниел с нежностью посмотрел на любимую. Кажется, самая ответственная минута его жизни миновала. Или еще нет?..
Анна сама положила руки ему на плечи. Он привлек ее к себе, обнял и мысленно поклялся, что никогда больше не отпустит.
— Если все это — правда, я счастлива. А это не может не быть правдой… — Анна посмотрела в глаза Дэниела таким долгим и пристальным взглядом, что, казалось, заглянула в самое его сердце.
— И я — почти счастлив…
— Почти? — изумилась Анна.
— Да. Только почти, потому что пока не знаю ответа на один очень важный вопрос. — Дэниел еще ближе привлек Анну к себе, настолько близко, что чувствовал на губах ее дыхание.
