Авдотья уверенно двигается вперед.
- Куда мы идем? - спрашиваю я, когда достаточно углубляемся в лес.
- Куда надо! - отрезает старуха.
Я еле поспеваю за ней. Нести Милу тяжело. Я уже основательно выбился из сил.
- Давай передохнем, - прошу я.
- Хорошо. Здесь уже можно. Здесь нас не найдут. Как раз и поговорим. Рассказывай!
- Что рассказывать?
- Все! Почему с ней случилось это? Просто так такое не могло произойти.
- Я не совсем понимаю, о чем ты, но скрывать ничего не буду. Может, ты мне объяснишь, в чем дело.
Рассказываю старухе, как Мила помогла мне в первый раз и во второй. Вспоминаю, как плохо ей было тогда.
- Ой, дурочка! - шепчет старуха. - Глупая дурочка! Ничего не зная, не умея, полезла туда, куда лезть нельзя! А я дура старая! Не поняла сразу. Совсем мозги высохли от горя. Знала ведь, что беда будет, чувствовала. Накануне во сне видела внучку в гробу. Поэтому даже не удивилась, когда о смерти ее сообщили. А сердце у Милы с детства слабое. Господи! Мы ведь ее чуть не похоронили! - причитает она.
У меня тоже волосы шевелятся на затылке. Даже думать об этом страшно. Теперь уже и не стоит.
- Она ведь поправится? - с надеждой спрашиваю я, глядя на мою девочку.
- Не знаю, милок, не знаю. Молиться будем высшим силам, будем у них просить помощи. Если не отвернутся от нас, то вытащим внучку!
Баба Авдотья встает.
- Куда мы идем все-таки?
- Есть одно место. Старый лесной домик, где настоящая ведьма когда-то жила. Моя бабка. Давно я там не была. Надеюсь, не рухнул еще.
После пары часов блужданий мы выходим на лужайку. На улице уже начинает светать. Перед нами старый деревянный сруб. Настоящая избушка, только что не на курьих ножках. Крыша покосившаяся, но окна целые и дверь на замке.
Баба Авдотья находит под крыльцом ключ, отпирает старый замок. Заходим внутрь. Видно сразу, что людей здесь давно не было. Из мебели - старый стол и покосившаяся табуретка без одной ножки, пыльный шкаф с остатками какой-то кухонной утвари.
- Вот здесь и спрячемся! Что, милок, не нравятся тебе хоромы? Хочешь в свой скворечник городской убежать? Только там Миле не помогут! Но ты можешь идти! Тебе здесь все равно не место!
- Ты права, баба Авдотья, хоромы так себе! Только я никуда не пойду! Хоть гони, хоть не гони. Милу я не оставлю.
- Что? Совесть замучила?
- Нет. Просто без Милы мне никакие хоромы не милы. Жизнь не мила. Поэтому хватит болтать. Давай лучше устроим девочку поудобнее.
Милу мы уложили на подстилку из соломы, которую нашли в сарае.
Девочка снова была тиха и бледна. В себя не приходила, только слабое дыхание говорило о том, что она жива. Пока мы наводили порядок в старой избе, баба Авдотья рассказала, что думает о произошедшем. Как я и говорил, Мила переоценила свои способности. Затронула своим неосторожным поведением силы, которые трогать просто так нельзя.
- Эти силы богами даны, - объясняла баба Авдотья, - их задабривать нужно, помощи просить, а не брать без спроса. Не думала я, что она такое сможет сделать. Знала, есть у нее способности и проснутся они скоро. Но не предполагала, что Мила на такое способна, без тренировки, без обучения. Силы - эти дар. Но если неумело его использовать, он станет проклятьем! Вот Мила себя и прокляла. Застряла между мирами. Не выйти ей, не зайти. Кто-то называет это летаргическим сном, но на самом деле человек становится спящим мертвецом. И спать он так может очень долго. Сейчас она проснулась, сейчас она уже по эту сторону с нами, что хорошо. Но этого мало. Она слабая очень. Все силы тебе отдала там. А взять новых неоткуда! В городе ей вообще быть не нужно! Здесь место ее силы! Здесь земля, пропитанная кровью и прахом наших предков. Эта земля не отпустит никого из нас, мы принадлежим этому лесу. Я говорила дочери своей это когда-то. Она не поверила, за что и поплатилась. И Мила знала, но тоже не прислушалась, за тобой понеслась. Город ее бы все равно убил. Там таким как мы не выжить. Понимаешь?
- Не очень, если честно.
- Тебе и не надо. Просто поверь, она не просто так в себя пришла именно здесь, на этой земле, в нашем доме. В городе ведь ты тоже звал ее, но она не могла к тебе пробиться. А здесь земля ей силы дала, помогла приоткрыть потустороннюю дверь. И теперь Мила уже с нами. Только, чтобы выжить, ей еще силы нужны.
- И где их взять?
- Я знаю где. Тебе же незачем. Твоя задача охранять ее и помогать. Давай, надо воды принести, печь истопить. Миле нужно больше горячего, видишь, она никак не согреется. Там, по ту сторону, очень холодно. Поверь мне. Я пойду, кое-что соберу для обряда, а ты за девочкой присмотри.
- Какого обряда? - спрашиваю я.
- Тебе не надо знать, какого. Давай, поторопись!
Старуха уходит, а я все сижу и смотрю на мою красавицу. Как всегда большая часть слов бабы Авдотьи кажутся бредом, но главное – Мила жива! Если ей хорошо в лесу, я готов хоть до конца жизни сидеть в этой убогой лачуге, лишь бы она была рядом!
Глеб.
Старуха ушла, а я пошел искать дрова. На улице, несмотря на лето было прохладно. Вчера целый день лил дождь, и сейчас воздух был пропитан утренней свежестью. Растопить старую печь оказалось не так просто. Дрова упорно не хотели загораться, сколько бы я не мучился. Хорошо, что в кармане завалялась зажигалка, иначе бы даже пытаться не стал. Добывать огонь какими-то нетрадиционными способами я точно не умею. В итоге мне все-таки удалось подпалить хворост, только стало еще хуже. Потому что дым весь пошел прямо в комнату. В этот момент вернулась старуха.
- Ты что творишь, окаянный! Кто ж так печь топит! Надо ж золу почистить и задвижки открыть. Отойди, недоразумение городское!
Точно. Сейчас я себя так и ощущаю, поэтому не пытаюсь препираться со старухой, но про себя решаю, что если она попадет в город, я ей это припомню. Отправлю в душевую кабинку, например.
От воспоминаний, как облилась
