— Мы обычно не ставим цветы в детские палаты. Мы держим букеты на посту и просим родителей забирать их домой. Но сейчас ситуация выходит из-под контроля...
Медсестра молча кивнула в сторону поста. Шейла подошла ближе, удивленно глядя на невиданное многоцветье. Везде стояли корзины, вазы, чаши, забавные зверушки из цветов, и отовсюду торчали карточки с пожеланиями.
— Это все наше? — недоверчиво спросила Шейла.
Высокая худая медсестра выглянула из цветника. Она была похожа на пчелу в саду, пытающуюся выбрать, на какой цветок сесть сперва.
— Все до последнего букета.
Как будто каким-то смерчем сюда переместило цветочный магазин.
Они приехали в больницу около полуночи. Сейчас шел девятый час утра. Шейла не понимала, откуда взялись цветы.
— Но от кого?
Слейд вытащил карточку, прикрепленную к ближайшей корзине с маргаритками и цветными воздушными шариками, привязанными к ручке. Прочитав, он усмехнулся.
— Это от редакции. — Он протянул карточку Шейле. — Очевидно, Энди проболтался после моего ночного звонка.
Шейла вопросительно смотрела на Слейда. Когда он успел позвонить?
Он прочитал вопрос в ее глазах.
— Я звонил ему после того, как ты заснула. Сказал, что не приду утром в редакцию, и велел передать мою последнюю статью Кеннеди на шлифовку.
Шейла понятия не имела, кто такой Кеннеди, но пообещала себе, что обязательно узнает. Узнает всех, кто составляет часть жизни ее мужа.
Ее мужа. Она улыбнулась и прикинула, что у нее впереди лет тридцать — сорок. Достаточно, чтобы выполнить свое обещание.
Шейла вытащила карточку из букета гвоздик и гипсофилы, тонкие стебельки которой были усеяны белыми звездочками.
— Это от Марлин. Как она?..
Есть объяснение, как узнал его редактор, но Шейла никому не звонила. Как Марлин догадалась послать цветы?
И тут она заметила название цветочного магазина на карточке — и все поняла.
— Эрин.
Слейд подошел к ней, держа еще одну карточку.
— Эрин?
Он понятия не имел, кто это.
Шейла посмотрела на его карточку. Тот же фирменный знак.
— Они из магазина Эрин. — Она постучала по его карточке. — «Цветы Эрин».
Слейд прочитал адрес под эмблемой. Магазин находился примерно в трех кварталах от больницы.
— Должно быть, Энди позвонил в ближайший от больницы цветочный магазин, как только проснулся.
— А владелица ближайшего магазина — Эрин. — Шейла сама им иногда пользовалась и знала, что Эрин открывает магазин в семь утра. — Я принимала ее ребенка в день святого Валентина, — прошептала Шейла, убирая карточку в конверт.
Она взяла другую карточку. Николь и Деннис прислали композицию из желтых хризантем в форме большой собаки. Глазами были маргаритки, а носом — какой-то неизвестный ей цветок. Слезы снова подступили к ее глазам. Для женщины, которая никогда не плачет, она стала слишком слезливой, подумала Шейла, беря предложенный Слейдом носовой платок.
— Должно быть, Эрин позвонила остальным, и они все прислали цветы.
— Их много, остальных, — заметил Слейд, глядя на изобилие цветов.
Шейла решила, что прочитает остальные карточки позже. Приятно ощущать поддержку друзей. А еще приятней — поддержку мужчины, которого любишь. Для нее это момент незабываемого счастья, и она сделает все возможное, чтобы насладиться им в полной мере.
Это значит — не позволять гордости, гневу или страху брать над ней верх.
Слейд вытянул еще одну карточку из корзины, в которой, казалось, были представлены все известные человеку цветы. Из редакции, отдел досуга.
— Куда мы все это поставим?
— Я могу позвонить сестре Ингрид. У ее парня фургон, — вспомнила Шейла.
Слейд увлек жену в сторону, подальше от цветов и медсестер, смотревших и слушавших. Они вернулись в палату Ребекки. Девочка мирно спала, и Слейду стало полегче.
— Я никогда не отпущу Ребекку на свидание с парнем, у которого есть фургон.
Впервые после того, как Ребекка заболела, Шейле стало весело.
— Почему? Чем ты занимался в фургонах?
Слейд усмехнулся.
— Тем, о чем лучше не упоминать при дамах. — И он подумал, что просто покажет ей, как только это станет возможным. Он сунул руку в карман, и его пальцы на что-то наткнулись. — О, чуть не забыл. Я кое-что привез тебе из Вашингтона.
Шейла выжидательно смотрела на него.
Слейд открыл большим пальцем коробочку в кармане и вынул инкрустированное бриллиантами кольцо. Волнуясь, он надел его Шейле на палец.
— Слейд, она прекрасно, — прошептала Шейла.
Он пожал плечами.
— У моей новобрачной должно быть кольцо. Извини, что так поздно.
— Нет, как раз вовремя. И тебе не придется ни о чем жалеть. Никогда.
— Я буду напоминать тебе эти слова время от времени, — усмехнулся он.
— Так как поживает моя пациентка?
В палату вошел доктор Вильямс. В щегольском костюме и галстуке он выглядел почти так же официально, как предыдущей ночью.
— Ей лучше, Бен.
Доктор взглянул на Шейлу.
— Я рад это слышать, но ты, Шейла, выглядишь неважно.
Шейла провела рукой по волосам. Конечно, не помешал бы хороший душ и чистая одежда. И зубная щетка. Ну да ладно. На душе у нее светло, как в День независимости, а все потому, что у Ребекки спал жар.
Шейла усмехнулась.
— Это твое медицинское заключение?
Доктор Вильямс посмотрел на нее строго, прибегнув к взгляду, которым пользовался, когда читал нотации одной из своих дочерей. Взяв карту Ребекки, он быстро просмотрел ночные записи.
— Это мое человеческое наблюдение. — Отложив карту, он взглянул на Слейда. — Не могли бы вы отвезти вашу жену домой, чтобы она поспала, переоделась, приняла душ? Привела себя в приличный вид? — Не теряя времени, он быстро и квалифицированно обследовал Ребекку.
Следя, как врач слушает сердце и легкие Ребекки, Слейд по порядку ответил на его вопросы:
— Нет, нет, нет, и у нее уже приличный вид. Шейла, знаете ли, очень независимая дама.
Врач фыркнул, надевая стетоскоп на шею.
— Ну, тогда примите мои соболезнования. У вас хлопот полон рот. Я знаю. Я сам женат на одной из таких независимых дам. — Он с улыбкой взглянул на Ребекку. — Они растят независимых дочерей.
Слейда вопрос детской независимости не волновал, были бы здоровы.
