— Я построю еще одну лестницу, о чем уже упоминала, чтобы соблюсти требования противопожарной безопасности. И сделаю новую заднюю веранду, поскольку старая обветшала. Но новая будет точной копией старой. Покраска фасада уже началась, первоначальные цвета, которые, как вы знаете, были обязательными в этой местности, сохранятся. Все будет как при Таддеусе Хардинге — темно-каштановые с тускло-золотым оконные рамы, карнизные опоры цвета берлинской лазури, лепные украшения и перила крыльца — целиком белые. Я только собираюсь заменить их. К тому времени, когда появится вывеска «Дом Хардинга», люди, знающие его многие годы, увидят здание именно таким, каким помнили.
Лоретта Макконелл клюнула на приманку.
— «Дом Хардинга»?
— Да, я хотела бы оставить это название. Оно имеет столь же большое историческое значение, что и здание суда. Мне кажется, исторические памятники не надо переименовывать.
Пятью минутами позже Мэгги уже держала в руках разрешение на условное использование.
Проходя по гулким коридорам, они с трудом сдерживались, чтобы не завопить от восторга, но стоило им выйти, и они сразу же заорали. Мэгги обрадовалась, когда Эрик, дав волю чувствам, издал боевой клич и поднял ее на руки.
— Господи, ты не женщина, а бульдозер! Ради Бога, как тебе удалось так быстро собрать столько информации?
— Ты же сам говорил, чтобы я вооружилась фактами! — смеясь, воскликнула Мэгги.
Эрик опустил ее и улыбнулся.
— Да, говорил, но они явно не ожидали услышать столько сведений. Так же, как и я. Мэгги, ты была великолепна!
— Великолепна? — Она хихикнула и почувствовала, что у нее задрожали колени. — О, Эрик, я была напугана до смерти.
— Ты не выглядела напуганной. Ты выглядела как Дональд Трамп, воздвигающий новое здание в Нью-Йорке, или как Иакокка, демонстрирующий новую модель.
— Правда? — спросила Мэгги недоверчиво.
— Посмотрела бы ты на себя со стороны!
— По-моему, мне лучше сесть. Меня трясет. — Она опустилась на край каменной чаши для цветов, стоявшей возле двери, и прижала руку к животу.
Эрик сел рядом.
— Тебе не стоило волноваться. Я присутствовал на таких заседаниях, Мэгги. Знаешь, сколько народу приходит туда просить разрешения на всякие постройки, и эти люди совершенно не разбираются в том, что затевают, не знают, чем будут заниматься — собирать дикий мед или детское дерьмо, не знают, во что все это им обойдется, не знают своих шансов на успех, ничего! Ты сразила их наповал, Мэгги. Черт, я вообще там был не нужен.
— Но я очень рада, что ты пошел со мной. Когда я повернулась и увидела твою улыбку, я... — Она запнулась. — Я так рада, что ты можешь разделить со мной мою победу.
— И я тоже. — Эрик протянул руку. — Поздравляю тебя, моя девочка.
Мэгги протянула ему руку, и Эрик пожал ее, задержав чуть дольше, чем следовало. Эти слова — «моя девочка» — возникли неожиданно, словно отголосок прошлого. Их взгляды встретились. Уже наступила октябрьская ночь, и из раскрытой двери суда падал луч света. Как приятно было ощущать свою руку в широкой ладони Эрика!
Мэгги опомнилась и благоразумно убрала руку.
— Итак, теперь ты хозяйка гостиницы, — заметил Эрик.
— До сих пор не могу в это поверить.
— А ты поверь.
Мэгги поднялась и, сцепив руки на затылке, медленно повернулась кругом, глядя на звезды.
— Хорошо! — выдохнула она.
— Ты видела, какое было лицо у Лоретты Макконелл, когда ты выкладывала все эти бумаги на стол?
— Господи, нет конечно! Я боялась на нее посмотреть.
— А вот я смотрел. Она так широко разинула рот, что я мог сосчитать, сколько зубов у нее не хватает. А уж когда ты начала рассказывать, в какие цвета собираешься покрасить дом... Мэгги, черт возьми, где ты узнала, какого цвета он был?
— Я прочитала статью в «Нью-Йорк таймс» по поводу реставрации зданий и восстановления первоначальной окраски. Статью написал человек, занимающийся исследованиями в этой области и производством красок, которые использовались в викторианскую эпоху. Я ездила к нему в Грин-Бей. Правда, я не сказала Лоретте Макконелл, что выясняла все это за последние три недели, поскольку начала работать, как только вернулась в Сиэтл. Если бы ты знал, какие у меня далеко идущие планы, ты бы содрогнулся от ужаса.
Эрик взглянул на звезды и ухмыльнулся.
— «Дом Хардинга», гостиница «Ночлег и Завтрак», — пробормотал он. — Я прямо вижу это.
— Хочешь взглянуть? — Мэгги была возбуждена, и вопрос прозвучал неожиданно даже для нее самой.
— Сейчас?
— Да. Мне просто необходимо пойти туда, иначе я не смогу ощутить, что произошло. Пойдешь со мной?
— Конечно. Я ждал, что ты мне это предложишь.
Эрик поднялся, и они направились к пикапу.
— Я собираюсь сделать самую образцовую гостиницу, какую ты когда-нибудь видел! — заявила Мэгги, быстро шагая вперед. — Сметанные булочки, баттенбергские кружева, постельное белье с шитьем и повсюду — антикварные вещицы! Держись, Эрик Сиверсон!
Он рассмеялся:
— Мэгги, не беги, а то с такими высокими каблуками свернешь себе шею.
— Не сверну. Я сегодня заколдована.
На обратном пути в Рыбачью бухту Мэгги тараторила о своих планах — от самых глобальных, вроде того, где разместить оборудование для пекарни, до всяких мелочей: для постояльцев в гостиной всегда должно стоять блюдо с конфетами, а также сердечные лекарства, которые могут понадобиться ночью. Конфеты будут с начинкой амаретто или из сливочно-шоколадного крема. Ей всегда очень нравились конфеты с начинкой из такого крема, она любила, откусив кусочек, рассматривать, как смешиваются цвета.
Эрик остановил пикап на аллее, где росла восточная туя, пошел следом за Мэгги и поднялся по широким ступеням к заново отстроенной задней веранде. Мэгги открыла дверь и первой шагнула внутрь.
— Подожди, я найду выключатель.
Эрик услышал щелчок, но свет не зажегся. Мэгги пощелкала выключателем еще несколько раз.
— Черт, наверное, что-то отсоединилось. Когда я сегодня уходила, у Лавитски их электроинструменты работали... Подожди минутку, я проверю в других комнатах.
Вскоре Эрик услышал глухой стук и скрип.
— Ой!
— Мэгги, что случилось?
— Просто немного ушиблась.
Опять раздались щелчки.
— Господи, похоже, нигде не работает.
— У меня в машине есть карманный фонарик. Сейчас принесу.
Через минуту он вернулся и осветил в кухню, найдя Мэгги лучом фонарика. На своих высоких каблуках, в замшевом жакете, она выглядела странно, стоя возле козел для пилки, среди кусков обвалившейся штукатурки.
