Его руки сцепились у нее за спиной.
— Теперь ты попалась, — прорычал он. — На этот раз не улизнешь. — Он стал неразборчиво что-то бормотать в ее волосы. — Значит, ты не такая уж невинная малышка, какой притворялась, а? Ты ведь пыталась меня провести, строила из себя такую скромницу, а? Я тебя отучу играть со мной!
Он безуспешно пытался прикоснуться губами к ее рту, но ее тактика уверток распалила его еще больше. Он начал бешено ласкать ее. Он был неловок, у него ничего не получалось, и, когда он прижал ее силой к столу, она вся скорчилась и стала выворачиваться, и умудрилась единственно своей настойчивостью высвободить одну руку, и воспользовалась этим, чтобы залепить ему оглушительную оплеуху.
Он тут же отпустил ее, лицо у него было красным, грудь тяжело вздымалась. Он не мог связно говорить от гнева. Прижав руку к пылающей пунцовой щеке, он вылетел из кухни, тяжело протопал по коридору и выскочил из дома, громко хлопнув дверью.
Элиза сползла в кресло и закрыла лицо. Ее колотила дрожь. Когда кто-то вошел, она даже не подняла глаз.
— Что случилось? — спросил Лестер.
Она невнятно пробормотала, все еще пряча лицо:
— Это все твоя вина. Все, что ты наговорил про нас, как будто у нас с тобой роман…
— Но ты же сама хотела от него избавиться. Роланд мне сказал.
Она вздернула голову:
— Избавиться от него — да. Но все получилось наоборот. Он затащил меня сюда и… и хотел надругаться надо мной!
Лестер нахмурился, но, когда она сказала с явным оттенком гордости о том, что влепила ему пощечину, он усмехнулся:
— А, значит, маленькая мышка снова превратись в тигрицу! Вот, это глубоко спрятанная в тебе агрессивность. Держу пари, — и в глазах его появился азартный охотничий огонек, — какой-нибудь мужчина в один прекрасный день приручит тебя.
Элиза встала, пошатываясь.
— Все равно. — Она смягчила тон и посмотрела на него. — Спасибо, что пытался помочь мне. Это правда. Я на самом деле хотела от него избавиться.
В его взгляде, который стремился встретиться с ее глазами, возникло озадаченное выражение, и теперь уже была его очередь расшифровывать послание без слов, направленное ею. Он поднял руки, прикоснулся к се лицу и прошептал:
— Ты так на меня смотришь, как будто хочешь, чтобы я поцеловал тебя. Ты об этом знаешь?
Она покачала головой и ждала. Он обнял ее, склонил к ней голову, и поцелуй, который он подарил ей, затронул драгоценный ларец чувств в ее груди — он резко раскрылся, и все содержимое высыпалось. Она ответила на прикосновение его губ, как любая другая девушка, которая любит. Она приникла к нему, уступая, и в ответ на ее страсть он прижал ее ближе к себе и обнимал так нежно, как никогда до этого. Она не отпрянула, не отшатнулась от него, как сделала бы раньше. Она целиком отдалась наконец-то экстазу наслаждения быть в объятиях мужчины, которого она любит, и мысли плыли в ее мозгу, как обрывки облаков в ясном небе: «Если он так меня обнимает, значит, он должен, должен любить меня».
Но он поднял голову, освободился из ее объятий и отстранил ее от себя.
— Спокойной ночи, Элиза, — тихо произнес он и пошел домой.
Она упала на стул, чувствуя свое поражение. Вот, она попыталась сказать ему, что любит его, об этом говорили ее губы и руки. Но он предпочел не обращать на это внимания. В безысходной тьме ее отчаяния возник тонкий лучик света, как солнце, когда оно пробивается сквозь густую завесу туч. Она не холодная. В ней были тепло и страсть, как во всякой женщине, потому что в объятиях Лестера она ожила. Но солнечный свет превратился в тень, когда она вспомнила, с чувством унижения, твердость и окончательность его отказа.
Через несколько дней после вечеринки Элиза спросила у брата:
— Когда Лестер ездил к родителям, ты не знаешь, он виделся с Ниной?
Роланд опустил книгу, выражая неудовольствие от того, что его беспокоят:
— Да, виделся. А что?
Она постаралась, чтобы голос звучал равнодушно:
— Просто интересно, восстановили ли они помолвку.
— На это я могу ответить точно. Нет.
— Откуда ты знаешь?
Он вздохнул и отложил книгу, уже примирившись с тем, что так скоро сестра от него не отстанет.
— Он мне рассказал, что Нина попыталась с ним увидеться. Ты же знаешь, она живет по соседству с его родителями. Но он отказался. Его мать пыталась с ним спорить, заставить его передумать. Потом и Нинина мама за него взялась. — Он расхохотался. — Просто большая веселая семейная вечеринка.
— А потом что?
— Да ничего. Он был непоколебим. Сказал, что больше не желает иметь ничего общего с женщинами. Точка.
Элиза облизнула губы.
— Поэтому он и приехал на день раньше?
— Да. Не мог больше переносить всей этой шумихи. А теперь Нина всячески его донимает, звонит ему через день. Он с ней довольно грубо разговаривает, чтобы она отстала, но это не помогает. Она не унимается.
Роланд стал переворачивать страницы, стараясь найти место, где читал.
— Так что еще посмотрим, сможет ли она наконец сломить его и заставить переменить решение. Я лично в этом сомневаюсь.
— Значит, он говорил серьезно. Насчет того, что теперь женщинам нет места в его жизни.
— Похоже на то.
Вошел их отец. Он поцокал языком, услышав, о чем они говорят.
— Вы опять про Лестера? Ни за что не поверю, что такой симпатичный парень, как он, сможет избегать уз брака до конца жизни, раз мир полон коварных незамужних женщин.
Элиза знала, что он просто шутит, но все равно стала настаивать:
— Конечно, папа. Он так решительно настроен.
Но Гарольда это не убедило:
— Не верь. Знаешь, что я думаю? Хочешь, скажу? Я думаю, что он уже встретил ту, которая нравится ему больше всех.
Сердце ее начало учащенно биться.
— Но, папа, он же не проявляет симпатии ни к одной девушке.
Роланд опустил книгу:
— Это точно. Я наверняка знаю, что подружки у него сейчас нет.
— Можете спорить, сколько хотите, только поверьте мне на слово — а уж я-то получше вашего знаю человеческую природу, — у него в сердце есть тайная любовь, где-то в глубине души он хранит женский образ.
Ей захотелось закричать: «Ты ошибаешься, это неправда, в его жизни нет никакой женщины!» Но она промолчала и затаила свое горе и сомнения глубоко внутри.
В конце следующей недели Элиза вышла из магазина и стояла на остановке, ожидая автобуса. Она была тяжело нагружена сумками и устала. К тому же она пребывала в глубокой депрессии. С того вечера, когда состоялась вечеринка, Лестер и близко не показывался около их дома. Она часами пыталась угадать причину его столь длительного отсутствия. Даже Роланд, казалось, был этим удивлен.
