— Что же вы, коллега, меня совсем за идиота держите? У меня есть один знакомый, славный малый, Петр Ничаев, слышали о таком? Молодой, перспективный и страшно дотошливый. Согласился в случае чего прямо из столицы нашей необъятной приехать, — хищно оскалившись, произнес Вик. — Это проигрышное дело, Вова.
— Посмотрим.
— И затратное, — добавил Ник. — Проиграете и гонорар вам не светит. Хотите рискнуть?
— Мой отец заплатит сколько нужно, — прошипела Жанна, явно лукавя.
— Твой отец банкрот и со дня на день все его имущество будет арестовано.
— Что, ты лжешь…
— Но вы ведь об этом знали? — поинтересовался Северский, обращаясь к Метельскому, азарт на лице которого, сменился тотальной скукой.
Ник и Виктор знали таких людей, случалось иметь дело. Они готовы отстаивать права только до тех пор, пока им интересно. И Метельский, очевидно, интерес потерял.
— Наше преложение, — продолжил Виктор, — квартира на Юбилейной и машина.
— Что. Да сделайте же вы что-нибудь, — воскликнула Жанна.
— Вам стоит согласиться. А теперь, прошу меня простить, дела, — запахнув пиджак, Метельский поднялся со своего места и, кивнув присутствующим, удалился по шокированный взгляд Варшавской.
— Ну что, Жанна, в ЗАГС?
Никогда еще Ник не чувствовал себя таким окрыленном. Одна бумажка делала его чертовски счастливым.
— Перестань лыбу давить, раздражаешь, — фыркнул Северский, глядя на довольное Лицо Варшавского.
— А ты перестань преставать к моей помощнице, — неожиданно для Виктора выдал Ник. — Что смотришь? Маленькая она еще для тебя.
— Тебя спросить забыл, я вообще-то тебе развод обеспечил без единой потери.
— Спасибо, — на этот раз серьезно произнес Ник, протянув руку Северскому. — а Инну…
— Не обижу, — коротко ответил Северский, и взглядом зацепился за что-то позади Варшавского.
Обернувшись, Ник заметил вывеску какого-то паба.
— По одной? — усмехнулся Варшавский.
— По одной, — подтвердил Вик.
Так слово за слово, одна за одной и мужчины не заметили, как на город опустилась темнота, а время перевалило за девять вечера.
— Вот и я поеду к ней, а ты не помнишь, как там улица называлась? — поинтересовался у собеседника Ник.
— Не, к ней нельзя в таком состоянии, — замотал головой Северский.
— Я получил развод, я должен…
— Завтра…
— Нет сегодня…
— Ладно…
Чудом вспомнив нужный адрес, Ник вызвал такси, попрощался с Северским, и поехал предъявлять доказательство своей свободы Ветровой.
— Ты что здесь делаешь? — открыв дверь, Ветрова осмотрела своего ночного гостя с ног до головы и прикрыла глаза, видно, набираясь терпения.
— Ааааанечка, а я развелся.
Глава 30
Привыкнуть к наличию в жизни Ани Варшавского было слишком просто. Нет, она не бросилась в омут с головой. У них все началось по-новому, были долгие разговоры на кухне, множественные букеты, нежные и несмелые поцелуи, взгляд украдкой и много те приятных, незабываемых вещей, по которым Ветрова скучала. Теперь в ее рабочем кабинете просто так стояли розовые пионы, они были без повода:
—Просто потому, что я хочу подарить тебе пионы. Просто потому что могу и делаю, — непременно в одной манере отвечал Ник на попытки Ани допытаться о причинах букета. Она забыла, что значит вот такое внимание, хотя…Витя ей тоже дарил букеты, но схожего трепета от получения цветов она не испытывала. Как все-таки меняется восприятия простых вещей, если речь идет о человеке, которого ты…любишь. Даже самые обыденные вещи кажутся чем-то особенным.
Ветрова призналась себе в первую очередь, что бежать от чувств не станет, но самосохранение срабатывало у нее отменно, не давая прыгать на глубину с головой. Такая страховка дарила успокоение от назойливых мыслей, что она спешит, что рано, что он еще не показал себя, что все это неправильно и так далее и тому подобное.
Порой ей казалось, что это все какая-то шутка или сон, и совсем скоро она проснется в той реальности, где не было Ника. Где больше нет его улыбки, случайных касаний, внезапных и спонтанных свиданий, на которые они с Андрюшкой ходили буквально каждые два дня. Варшавский словно хотел вернуть все потраченные года, взял себе за цель сводить сына в каждый имеющийся в городе парк, музей, выставку диких животных. Да о чем говорить, порой мужской компанией они отправлялись в такие места, что как мать Аня была в шоке, что подобное могло бы понравиться ее сыну.
Он и сам не знал, но Ник каким-то чудом умело находил ключики к сердцу Андрея, и тот просто без умолку болтал о мужчине. Остро стояла другая проблема, сыну нужно было бы пояснить, что Варшавский его отец. Но как? Как пояснить сыну, что папа не бросал его, просто так сложились обстоятельства? Как подобрать слова, чтобы своими откровениями не нанести случайно травму, что повлечет свои последствия? Ник много раз заводил эту тему, но Аня боялась, попросту страшилась, что сын мог бы замкнуться от таких новостей или вовсе возненавидеть мужчину.
—Надо сказать, я понимаю, но мне страшно…— Аня прижала руки к груди, пока Ник мягко улыбнулся и притянул ее в свои объятия, утыкаясь носом в макушку. Аня обхватила мужчину крепко-крепко, напитывая свое тело спокойствием, что всегда получала от Варшавского.
—Скажем, когда будешь готова.
—А если он не поймет, а если только хуже станет?
—Почему он не поймет? Малец просил меня стать ему отцом, Ань.
—Это другое, это вообще другое. Он ведь…такой маленький, а что, если он примет это все на свой счет, что ты не был с нами из-за него? Дети такие чувствительные в этом вопросе…
—Знаешь, пока что мы обсуждаем гипотетические проблемы, а я этого очень не люблю и предпочитают решать проблемы по мере их поступления. Пока никто ничего не знает, решать нечего. Когда ты будешь готова, мы вместе расскажем Андрею правду, но скрывать и обелять себя я не стану однозначно. Тут для меня все ясно как божий день. Андрей узнает правду, но не частично, а целиком с учетом его возраста, конечно.
Аня молча слушала Ника, цепляясь пальцами за свитер как за спасательный круг. Столько дум она передумала, столько времени потратила, взвешивая все «за» и «против», несколько раз от напряжения даже плакала ночью на кухне, но в конечном итоге однажды утром проснулась с мыслью, что время пришло. Это она и написала Нику, после чего они решили, что проще и лучше это сделать в какой-то ненапряженной обстановке, без особого официоза и может даже в кафешке или в детском центре. Забрав сына из сада, они отправились в парк кормить уток, и стоя возле кромки пруда с кормом в руках, Аня начала:
—Андрюш, мы бы очень хотели с тобой поговорить, — Аня погладила сына по голове, привлекая внимание.
—Я что-то сделал? — мгновенно потускнел ребенок, а Ветрова прикусила губу. Наверное, все сложится чуточку не так, как она планировала.
—Нет, что ты! Почему сразу сделал что-то не так? Ты у…меня такой умничка. Просто мы бы очень хотели с тобой поговорить.
А дальше последовала пауза. Жуя губы, Аня бросила потерянный взгляд на Ника
—Понимаешь, дядя Коля…на самом деле твой настоящий папа.
Ник напрягся, внимательно считывая реакцию своего сына, готовясь к абсолютно любому исходу, а Ветрова так вообще не знала, куда себя деть от волнения, ее руки представляли собой льдинки, а внутри творилась полная неразбериха.
—Мам, я знаю, я просил дядю Колю стать настоящим папой, — с улыбкой проговорил малыш, хватая Ника за одну руку, а мать за другую. Ну вот как тут не расплакаться. Ник, понимая, что Аня в шаге от истерики, подхватил сказанное.
—Малыш, я твой самый настоящий папа, еще до того, как ты меня просил об этом, я уже им был. Был им всегда, только твоим папой, — Варшавский наклонился так, чтобы быть на одном уровне с головой ребенка и осторожно коснулся пухлой щечки. В детстве у мужчины тоже были большие щеки, и за них всегда все тягали. Даже в такой мелочи они с сыном были как две капли воды.
