девушке была столь же сильна, сколь и обида на ее поступок. Но если раньше последнее перевешивало мое поведение, то сейчас главным было понимание того, что я готов простить ей все, готов закрыть на все глаза, готов заставить себя забыть. Только бы она была жива.
Я не знаю, что именно заставило меня развернуться и поехать обратно. Лиза спала на заднем сидении машины, мы проехали уже пару сотен километров, когда я вдруг нажал на тормоза.
Что я делаю?
Этот вопрос бился у меня в голове, пока я увозил нашу дочь от ее матери и решал, в каком штате нам лучше всего будет жить. Без Зары.
Без Зары я учился жить больше трех лет в Америке при помощи психологов, работы и новых друзей.
Не получилось.
Не получилось, потому что спустя столько времени, стоило мне только увидеть ее тогда возле дома, с нашей дочерью, как сердце забилось с утроенной силой. Так сильно рвалось к той самой, единственной, что пленила его с первого взгляда еще там, в том жутком баре, в который я пошел напиваться.
— Поехали домой.
Это сорвалось с губ прежде, чем я успел что-либо обдумать. Прежде, чем успел осмыслить этих слов.
Поехать домой вместе с любимой женщиной и нашим общим ребенком. Видимо, где-то в глубине души я все уже решил, но мозг отказывался так быстро переваривать информацию, идущую откуда-то из глубин подсознания.
Я не знал, что чувствую в целом. Усаживая Зару на заднее сеиденье к Лизе, укутывая ее в плед и проводя рукой по темным волосам, я не знал, что мне нужно чувствовать.
Сердце и разум разделились. Разум давно все решил, у него были все доказательства на руках. Разум заставил меня уехать на другой континент и постараться забыть женщину, которая разрушила мою жизнь. Но сердце… оно твердило, что я неправ. Что сильно заблуждаюсь. Требовало искать правду еще и еще. Правду, которая устроит его.
Если Зара играла, то она была уникальной актрисой и ей была одна дорога — в Голливуд. А если же не врала, то тогда я где-то обложался.
Больше трех лет назад я получил видео, которое разделило нашу с Зарой жизнь на «до» и «после». Разделило «нас», не оставив и следа от любящей пары, которая вот-вот собиралась пожениться.
Видео, на котором моя возлюбленная занималась сексом с мужчиной, до жути напоминавшем ее бывшего. Того самого, за которого она боролась целых пятнадцать лет.
Я проверял, это был не он. Просто кто-то чертовски похожий на него.
Я проверил все. Подлинность пленки, камеры отеля в котором все это происходило. Нашел того типа, с которым зажигала моя Зара.
Все оказалось правдой. Я бы очень хотел верить, что кто-то решил сыграть со мной в злую шутку, кто-то решил нам отомстить, кто-то захотел разрушить нашу пару, но не выходило.
Пазл четко сложился в единую картину и на этой самой картине Зара мне изменяла.
Пережить это оказалось так же тяжело, как можно было себе представить. Для того, чтобы не причинить ей вред, а что-то внутри меня даже в тот момент не позволила мне этого сделать, я сбежал. Так далеко, как только смог.
Если в случае со Снежаной и Тасей мне хотелось мстить, мне хотелось уничтожить своих бывших, то в случае с Зарой я все равно пытался ее защитить. Даже от самого себя. Даже с учетом того, что ее вина была куда больше, чем у предыдущих избранниц.
Тем не менее, что-то не давало мне покоя. Что-то не вязалось во всем этом мракобесии.
Моя Зара, которая так отчаянно долго не подпускала к себе никого, вдруг решила изменить. Накануне свадьбы. С каким-то едва знакомым мужчиной.
Почему?
По-хорошему, конечно же, нужно было выяснить, почему. Но я не смог. Не смог бы себя проконтролировать, поэтому просто уехал к черту на кулички.
А сейчас думал и по-прежнему не понимал. Почему? Почему именно с тем мужчиной, почему накануне свадьбы, почему? Когда она так хотела замуж за меня!
Врала? Все было обманом?
Ладно бы, пускай и так. Но сейчас? Отчего же сейчас тогда так рьяно защищала меня? Почему отдала Лизу? Почему пыталась уберечь от своенравных братьев? Разве это были поступки равнодушной женщины?
— Черт…
Я покачал головой, выругался сквозь зубы и ударил по рулю. Затем быстро посмотрел в зеркало и выдохнул. И Зара, и Лиза спали. Зара трогательно прижимала дочь к себе, а та крепко обнимала мать.
— Черт, — еще раз, уже намного тише, произнес я, устремляя взор на дорогу, прямо перед собой.
Неожиданно пришло понимание, что я мог хорохориться и говорить, что угодно. Угрожать. Оскорблять. Пугать. Но разлучить любимую с ребенком мне было не под силам. Никак. Совсем.
Вот, что любовь к этой женщине сделала со мной.
Она сделала меня слабым, уязвимым. А еще Зара могла вертеть мной, как угодно. Не важно, что она говорила, думала, делала.
Я все равно любил ее больше жизни.
Мы доехали быстро, наверное, потому что я был в постоянных размышлениях, а заботы о дочери Зара полностью взяла на себя. Мы остановились лишь один раз, в ближайшем мотеле, чтобы Лиза смогла помыться, нормально поесть и поспать в кровати.
А затем снова отправились в путь.
За всю долгую дорогу до дома мы с Зарой не перекинулись и десятком предложений. Если и заговаривали друг с другом, то только по каким-то бытовым моментам.
— Заходи… почему ты там остановилась?
Спустя сутки мы были в столице.
— Я… мы… — Зара запнулась и покачала головой. Она стояла в холле, держала Лизу за руку и топталась на месте, будто бы не решаясь войти внутрь.
— Зара?
— Это не наш дом. Я хочу к себе… там мои вещи… и лизины тоже…
— Давай мне ключи, я съезжу и все привезу.
— Нет, — она упрямо покачала головой.
