— Рикки! Рикки!
Его длинные пальцы дергались, как в агонии, под ее рукой. Некоторое время она не могла произнести больше ни слова.
— Где Филипп? — вскинула голову Селия с хищным блеском в глазах.
Этот демарш потряс Кэрин. Она содрогнулась от подобного удара, глаза ее сверкнули. Теперь всем стало понятно, как Селия ненавидит девушку. Кэрин попыталась сохранить спокойствие, но слова вырвались у нее сами собой:
— Какое отношение имеет к этому Пип?
Глаза Селии сверкали. Ледяным тоном она произнесла:
— Мы это очень скоро узнаем, дорогая. Ведь ты хочешь знать, кто это сделал?
Она говорила резко, без всякой претензии на вежливость.
— Я приведу Пипа, — спокойно произнесла Патриция Эмбер, — хотя сомневаюсь, что в этом есть необходимость.
— О, какой мрачный и омерзительный вечер! — вырвалось у Рикки, и он словно окаменел.
Тетя вышла из комнаты, уверенная в том, что увертки Селии шиты белыми нитками. Мужество почти покинуло ее.
Кэрин почувствовала, что к ней возвращается душевное равновесие. Она раздумывала над быстрым вопросом Селии и над тем, что под ним подразумевалось. Ее душой завладело какое-то странное беспокойство. Дети, даже самые лучшие из них, иногда совершают непредсказуемые поступки, не понимая их последствий. Но Пип так умен, так любит имение! Это его собственность, как и собственность всех остальных. Кэрин мучилась в раздумьях. Марк Эмбер откинулся в своем кресле и смотрел поверх сложенных пирамидой пальцев. Его лицо было печальным. Он мог отдать жизнь за Пипа. Такой умный парень!
Гай выглядел таким же невозмутимым, как всегда. Он еще не все понимал в этой истории. Выражение его лица было таким же холодным, как на заседании правления и к которому привык Марк Эмбер.
Гай находился только в нескольких футах от Кэрин, но той казалось, что их разделяет вечность. Если во всем виноват Пип — а кто же еще может быть виноват, — им придется покинуть Бэлль-Эмбер. Ситуация станет невыносимой.
Через несколько минут в гостиную вошла Патриция, держа Пипа за руку. На нем поверх пижамы был надет халат, а слегка взъерошенные волосы наспех зачесаны на макушке. На его лице появилась тревога и не по возрасту взрослое выражение, как это всегда бывает с ребенком, столкнувшимся с проблемами взрослых. Он подошел к сестре, и его карие глаза наполнились недетской озабоченностью.
— В чем дело, Каро?
Кэрин заправила ему за ухо выбившийся завиток, не находя слов. Это был ее младший брат, что бы он ни натворил!
Рикки вскочил и отошел вглубь гостиной.
— Предоставь это мне, Кэрин, — спокойно произнес Гай.
— Нет, Гай, прошу вас!
Кэрин саму поразила сила ее протеста.
— Думаю, ты предоставишь это мне, — настойчиво сказал Гай.
Его голос, как бы искусно он ни владел им, стегнул Кэрин, как кнут. Это заставило ее овладеть собой и подчиниться.
— Иди сюда, Пип, — спокойно произнес Гай. Ребенок тотчас же подошел к нему, Гай взял его за плечи и повернул к свету. — Я задам тебе вопрос, на который существует только один возможный ответ — правда. Ты ведь понимаешь меня, Пип?
Маленькое тело напряглось под его руками, но взгляд Пипа был так же прям, как и взгляд его сестры.
— Да, сэр!
Гай опустился перед ним на корточки.
— Тебе известен портрет Кэрин работы Рикки, который он намерен выдвинуть на соискание премии?
— Конечно!
Пип оглянулся на Кэрин, но Гай взял его за подбородок и снова повернул голову мальчика к себе.
— Ты касался его каким-нибудь образом, Пип? Может быть, внес какие-нибудь исправления?
Лицо Пипа стало алым.
— Разумеется, нет! Я не глупый, дядя Гай, и картина, конечно, не нуждается в исправлении!
На какой-то момент он стал точной копией своей сестры. «Больше всего выражением лица, — мелькнуло в голове Гая, — ведь внешне они совершенно не похожи друг на друга».
— Так ты его видел, — мягко подсказал он ребенку.
За его спиной раздался вздох ужаса. Селия схватилась за горло, как бы для того, чтобы облегчить душащую ее боль.
Филипп бросил взгляд в ее сторону и почувствовал, что у нее есть какая-то хитрая, тайная цель.
— Да, я пошел в студию, чтобы посмотреть, там ли Рикки. Я хотел, чтобы он мне кое в чем помог: я же тоже рисую, вы знаете. Я постучал в дверь, но ответа не было. Я постучал еще, потому что Рикки иногда не обращает внимания ни на кого, но если вы достаточно долго настаиваете, то он вас впустит. Как бы то ни было, я открыл дверь, чтобы хотя бы украдкой взглянуть, там ли он, и увидел портрет. Он стоял на мольберте. Я подумал: «Э, да ты прелестно выглядишь, Каро», — и вышел. Я знал, что Рикки покажет его мне, когда он будет готов.
— И ты до него не дотронулся?
— Нет, дядя Гай. — Умные глазки Пипа сияли. — Я никогда не лгу, дядя Гай. Спросите Каро!
— Ну ладно, — Гай поднялся, возвысившись над ребенком. — Можешь теперь отправляться в постель, Пип.
— И вы не скажете мне, что случилось? Но я же иначе не засну!
Ребенок смотрел на него серьезно и испытующе.
— Скажу, Пип. Кэрин, пожалуйста, переверни картину.
Она нашла в себе силы сделать это. Чувство кошмара отступало. В голосе Гая, конечно, звучало осуждение, удивительная уверенность, что преступление совершил ее младший брат. На лице же Пипа, как в зеркале, отражались все нюансы переживаемого им ужаса.
— О, Каро, что с ним произошло? Только посмотри на эти глупые очки и капли воды! Ты, конечно, не думаешь, что это сделал я?
— Разумеется, нет, малыш.
Она встала и крепко прижала мальчика к себе, стыдясь тех мгновений, когда заподозрила Пипа.
Гай положил руку на плечо Пипа.
— Иди, сынок! Я все улажу!
Не успел Пип покинуть комнату, как Селия взорвалась, кипя от гнева, совершенно не владея собой.
— Ты, конечно, не собираешься верить в правдивость этого мальчишки? Десятилетнего ребенка, откровенно признавшего, что он последним побывал в студии?
Под влиянием пристального взгляда Гая голос Селии потерял свою страстность. Гай надменно поднял брови.
— Не думаю, что он действительно признал это, Селия. Кроме того, у меня есть некоторый опыт в общении с людьми, и я понял, что этот ребенок невиновен. Ты сама видела его реакцию. Он любит свою сестру. Сама мысль о том, что можно изуродовать ее портрет, ему отвратительна. Да он, во всяком случае, слишком умен для этого. Мне немного стыдно, что я усомнился в нем!
Селия отбросила всякую осторожность.
— Ну что ж, мне больше нечего сказать. Никогда не думала, Гай, что увижу, как ты выгораживаешь этого ребенка и поощряешь его. Жаль только, что мое положение в этом доме не позволяет мне действовать самой. Мой сын пострадал! — Внезапно она порывисто бросилась к Рикки, однако, даже в такой момент, избегая слишком тесного контакта.
