– Где они были? Как это случилось?
После мучительного молчания, когда она уже думала, что вопрос останется без ответа. Ник кратко произнес:
– Спускались по этому склону Бомбейских холмов. – (По этому склону?
Значит, они возвращались в Окленд!) – Столкнулось восемь машин. Все всмятку.
Пришлось вызывать вертолет, чтобы доставить в больницу тяжелораненых.
Оставался еще один вопрос.
– Ф-финн виноват?
– Да, он виноват, – заставил себя разжать зубы Ник. – Если бы он не увез Лори, она не лежала бы сейчас там… на больничной койке…
Перед глазами Мэгги встала ужасная картина. Не время говорить, что Лори была инициатором побега. Наверное, Мэгги все же издала какой-то звук, стискивая руки да коленях, потому что Ник процедил сквозь зубы:
– Нет, он не был виноват. Он оказался в плохом месте в плохое время.
Какие-то другие идиоты, превысив скорость на скользкой дороге, вылетели на встречную полосу.
Мэгги прижала руку ко рту, кусая кружево перчатки, машинально натянутой вместе с остальной одеждой. Она знала, что бывает с человеческим телом при лобовых столкновениях. Господи, что, если Финн… или Лори…
Ник бросил машину перед входом, на запрещенном для парковки месте, и Мэгги пришлось бежать, чтобы не отстать от него, когда он сквозь двойную дверь бросился в отделение «Скорой помощи». Медсестра в регистратуре одним опытным взглядом оценила их яростно-паническое состояние и твердо взяла инициативу в свои руки, сообразив, что Ник способен проломить дверь, если не получит ответ – немедленно. Она направила Мэгги в рентгеновский кабинет, куда отвезли Финна, и повела Ника через несколько других дверей туда, где врачи еще работали с Лори.
Мэгги чуть не упала без сил, когда нашла Финна спорящим с лаборантом.
Судя по виду, у него не было тяжелых увечий.
– Они делают снимок челюсти – той, в которую меня ударило, – обрадованно ухватился он за Мэгги. Его рубашка была в крови, но длинная царапина над глазом казалась не очень глубокой. Правда, синяк выглядел ужасно. – Как Лори? Ты ее видела? Никто не знает… или не хотят мне говорить. Фортуна здесь? Он знает? Скажи, пусть он добьется ответа – выяснит, что они скрывают. Мэгги, пожалуйста, я должен знать…
– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы успокоили его, – обратился к Мэгги лаборант. – Он с самого начала буйствует, но мы не можем дать успокоительного, так как возможно сотрясение мозга.
– Хорошо, Финн. Я пойду и выясню, – сказала Мэгги, мягко прижимая его за плечи к каталке.
– И сразу назад. Обещаешь?
– Конечно. Ложись, Финн. Я скоро вернусь.
В приемной, на момент их приезда пустой, стали собираться люди, но Ник не появлялся. Мэгги решала, спросить ли сестру или попробовать проскользнуть внутрь и выяснить самой, когда дверь, за которой скрылся Ник, распахнулась, выпустив его. Он был бледен, по щекам текли слезы. Мгновение Мэтти стояла как изваяние, прежде чем броситься к нему. Он не отвечал на вопросы и, когда она повернула к себе его голову, продолжал смотреть сквозь нее, будто не замечая. Она трясла его в отчаянии, и можно было понять, в каком он состоянии, если позволял встряхивать себя, как тряпичную куклу. Его холод пронизывал Мэгги до костей.
– Ник… – Она была без каблуков и, чтобы обнять его, должна была встать на цыпочки. Руки у него безжизненно висели, когда она пыталась согреть его теплом своего тела. Мэгги крепко держала его, боясь, что за этим оцепенением может последовать потеря чувств. Он услышал, что надежды нет, или увидел ужасные увечья? – Ник, милый, пожалуйста, не замыкайся. Скажи мне… Скажи, что случилось…
Он вздрогнул. Его руки поднялись, как показалось Мэгги, чтобы оторвать ее, но вместо этого прижали за талию с такой силой, что она чуть не вскрикнула от боли.
– Ребенок, – глухо произнес он. – Она потеряла ребенка.
– О Ник… – Слезы хлынули из ее глаз. – Ник, какое горе!
– Мой внук. Моя девочка должна была стать матерью… Моя маленькая Лори…
– Как она себя чувствует. Ник? Как Лори? – допытывалась Мэгги, стараясь вывести его из транса.
Он покачал головой.
– Она… Ей делают переливание. Она потеряла много крови. Но говорят, что опасности нет. У нее сломана рука… несколько порезов осколками ветрового стекла, но ничего серьезного… кроме ребенка… ребенка не будет. Боже, Мэгги, она такая маленькая и бледная… и она знает… Я не мог прикоснуться к ней. Боже, как она должна ненавидеть меня… она не хотела видеть меня… она хотела ребенка… хотела Коула – я не мог дать ей ничего, что она хотела…
Ник ухватился за Мэгги и оперся на нее всем своим мощным телом, которое начала бить неудержимая дрожь. И Мэгги вбирала в себя эту дрожь, впитывала слезы, которые он ронял, уткнувшись искаженным мукой лицом в ее шею.
– Ты дал ей любовь и силу, – шептала Мэгги, уводя его за поворот коридора, чтобы как-то оградить от посторонних глаз. – Она знает, что ты любишь ее, но естественно, что сейчас она хочет видеть Финна, чтобы разделить с ним горе. Потому что это и его потеря. Они нужны друг другу сейчас.
– Я убью его. Если он еще жив. Я убью его, – скрежетал он, но в словах уже не было прежней силы.
– Нет, ты не сделаешь этого, – уверенно сказала Мэгги. – Ты дашь им оплакать ребенка и позволишь соединить свои жизни, чтобы были другие…
Он напрягся, и Мэгги чувствовала, как просыпается в нем ярость, но не отпускала его. Он провел лицом по ее мокрому платью и поднял голову. Лицо было изможденным, но никогда оно не казалось Мэгги таким прекрасным.
Всесильный Ник, попав в беду, укрывался в ее объятиях.
– Ты все еще на его стороне, Мэгги? Даже сейчас? – горько спросил он.
– Речь идет не о сторонах, а о любви. Она любит вас обоих. Ник; и не разрывай ее на части, принуждая к выбору. Они не хотели причинить боль тебе…
– А тебе?
Мэгги покачала головой.
– Об этом речь не шла. Финна я не люблю.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
– Ты знала о ребенке?
– Лори сказала мне на прошлой неделе. – Она закрыла глаза. – Ник, она не могла сказать тебе…
– Нет, я сделал это невозможным, – с трудом признал он. – Отказываясь слушать, всерьез принимать ее как женщину. – Он сглотнул. – Я совсем не знаю свою дочь, верно?
– Ты узнаешь. Только дай ей шанс. Дай им обоим шанс. Ты не пожалеешь.
Его руки впились Мэгги в спину, и он впервые посмотрел ей в глаза.
– Лори сказала, что побег был ее рук делом, – озадаченно произнес он. Ты знаешь, что она просто подделала мое согласие на брак? Она сказала, что ей безразлично, законно это или нет, но она хочет быть его женой…
У Мэгги расширились глаза, и Ник вздохнул.
– Господи, ты восхищаешься ею, – покачал он головой. – Конечно, ты должна восхищаться этим, правда, Мэгги? Тебе нравятся сумасбродства. А я-то считал себя умником. Ты одурачила нас всех. Не только меня – всех.
