добавилось рукоприкладство.
— Сволочь! – зашипел Лёша.
— Помолчи, – оборвал Герман Андреевич.
И мы продолжили смотреть видео, которое даже называлось гадко, зато кликабельно: «Наследник мультимиллионера Германа Горина похитил мою дочь».
Оказывается, Стас был ужасным человеком: пил, бил, а Алена терпела и страдала.
— Рожала я в жутком стрессе. Я очень ждала Марьяну, любила ее, защитить хотела. И надеялась, что Стас не найдет нас. Он очень ведомый был, во всем подражал своему другу, хотя тот младше был. И они вдвоем пришли в роддом, нашли меня. И, – Алена зарыдала, и Боже мой, как же красиво она умеет плакать. Не как я. У меня лицо пятнами идет, нос распухает, а Алена плачет просто восхитительно. — меня вынудили написать отказную на ребенка. Если бы мне было к кому обратиться за помощью, я бы это сделала. Но я долгое время жила в ужасе, затем роды, и эти двое. Что могла слабая женщина? Но я бы ни за что не отказалась от дочери, если бы не боялась за ее безопасность. Марьяночку бы выкрали у меня, и мало ли какой вред бы причинили при этом. Я пошла на этот шаг, чтобы доченька была в безопасности, – Алена закрыла лицо руками, и покачала головой. — А потом уехала из страны. Мне пришлось, выхода не было.
— Отец, выключи! Все ложь!
— Лёш, надо досмотреть, немного осталось, – пробормотала я, и снова вспомнила давнишний семинар по конфликтологии.
Если бы эта история меня не касалась, я бы поверила Алене. Если бы мне кто-то скинул видео, на котором запечатлена милая, худенькая девушка, которая бы рассказывала горькую историю свое жизни, я бы поверила. Много есть на свете хороших мужчин, но есть и плохие, которые обижают вот таких вот беззащитных.
Я бы прониклась Аленой. Я бы возмутилась тем, что у матери посмели ребенка… не украсть, а «отжать». Я бы обсуждала с подругами этого мажора, который ни разу не родственник девочки, и вообще гнилой человек – матери не дает с дочерью увидеться, семью разлучил, урод. Все потому, что денег много, и чувствует свою безнаказанность.
— … Алексею, я уверена, не нужен мой ребенок. Бог знает зачем он решился удочерить Марьяночку. Может, так от налогов уходят, или у него какие-то иные, более гадкие цели, – Леша зарычал при этих словах, да я и сама еле сдержалась. — А я хочу вернуть мою принцессу! Хочу увезти ее отсюда, новую жизнь начать. У меня отличный муж, он готов принять Марьяну, назвать дочерью. Прошу вас, помогите, кто чем может. Мне нужна огласка. Поделитесь моей историей со знакомыми, сделайте репосты, и поделитесь в комментариях своим мнением. Без вас я не справлюсь!
Видео завершилось, я взглянула на Лёшу, ожидая новых всплесков ругани, но он молчал. Герман Андреевич тоже. А мне сказать было нечего.
— Каждое слово – ложь? – спокойно поинтересовался Горин-старший.
Я толкнула Лёшу, и он отмер. Мы вернулись на свои места, сели напротив Германа Андреевича.
— В роддоме я был. И… ну, наорал на кого-то из врачей. Но остальное – вранье.
— Текст Алена зазубрила, паузы в нужных местах, даже всхлипы по сценарию, – кивнул Герман Андреевич. — Видео в сети выстрелило. Только залили, но сразу во все соцсети, и довольно грамотно.
— Она модель, – подала я голос. — Возможно, в друзьях есть блогеры, которые помогли.
— Есть блогеры, да. Чтоб их черти драли, – сузил глаза Горин-старший. — Сами посмотрите видео. Я вам включил эксклюзив от несчастной мамаши, но и некоторые блогеры выложили в сеть видео со своим дебильным мнением. И мнение это очень портит нашу репутацию.
Я опустила голову. Мерзкая Алена ударила больно. Прямо не говорила, но намеки на то, зачем Леше понадобилась Марьяна, очень гадкие.
— Не поможешь? – хрипло спросил Леша. — Посоветуешь отдать этой мрази Марьяну, чтобы замять скандал, чтобы она сняла опровержение, да? Прости, отец, но я не отдам ей ребенка. Однако, пойму, если ты откажешь мне в помощи. Если бы сам мог решить этот вопрос, я бы…
— Я помогу. Ваша Алена – идиотка, каких поискать, – скривился Герман Андреевич. — Если отдать ей ребенка – это будет как признание своей неправоты. А она именно этого и ждала, выкладывая видео в сеть: что мы испугаемся. Я помогу, дети. Но раз все это уже вынесено на публику, то и вам придется на время стать, кхм, блогерами. Будем бить ее в информационном поле. Может, даже до суда не дойдем. Мои люди выяснят, кто у нее муж, настоящая ли она модель, или обыкновенная эскортница, выложим это в сеть, а вас представим спасителями ребенка.
— Это может сработать, – кивнул Лёша, и улыбнулся.
Во мне самой злой азарт вскипел. Макнуть Алену лицом в лужу – то еще наслаждение, но… но это все окажется в сети. А Алена, какая бы она ни была, мать Марьяны.
— А что будет с малышкой, когда она подрастет, и увидит видео Алены, и наши видео-ответы? – решилась я спросить. — По Марьяне ведь это ударит.
— По ней уже ударили. Если не вынести на публику – не факт что победим. Судьи не любят такие дела, в которые общественность вмешивается. И эта самая общественность… да прочитайте комментарии под видео, почти все на стороне Алены, – высказался Герман Андреевич. — Нужно отвечать тем же. Девочка в любом случае вырастет, и каково ей будет слушать про то, что ее отец издевался над матерью, а как отец умер, ее забрал к себе Леша, которого между строк извращенцем назвали?!
— Действуй, отец. Какая нужна помощь? Я готов, – решительно произнес Леша.
Сижу на работе, и нервничаю.
Леша с Марьяшей один, но у меня сердце не на месте. И не из-за гадины-Алены, а… просто. Вот не я Марьяну родила, не я была свидетелем ее первого слова, ее первых шагов, но вина накрывает с головой.
Я на работе, а малышка не со мной рядом. Как-то это неправильно. Интересно, так себя все матери чувствуют, когда приходится ребенка оставить, и идти на работу?! Но ведь невозможно все время дома сидеть, так с ума сойти можно – без общения, без развития.
Но и от ребенка вдали тяжело.
Ох, вечно у меня все не слава Богу!
— Никита Борисович, Борис Ефимович, – кивнула обоим своим директорам, вошла
