— С чем вас и поздравляю. Спокойной ночи.
— Софи, прошу вас… Как же то, что было вчера? Разве вам не было хорошо со мной?
— Это было до того… — она осеклась.
— До чего?
— Я не собираюсь обсуждать с вами суд.
— Да забудьте вы про суд. Речь не о нем, а о нас с вами.
— О чем именно?
— О том, что это не я вас когда-то бросил.
— Но вы солидарны с тем человеком. Черт, мы опять говорим о суде.
— Плевать я хотел на этот суд, да и на того парня, на Митчела. Это все в прошлом.
— Это мое прошлое. Я получила хороший урок. Если вы оправдываете поступок Митчела, значит, вы ничуть не лучше его.
— Я его не оправдываю.
— Давайте прекратим этот разговор.
Отлично. Ему и не хочется разговаривать. Какой смысл пререкаться, обсуждать то, что происходит в суде, тем более что этого нельзя делать? Если уж разговаривать с Софи, то о ее магазине, или о бейсболе, или о рок-музыке. А еще он сказал бы ей, что ее кожа похожа на лепестки цветов яблони — такая же гладкая и нежная.
Если же быть совершенно честным, ему вовсе не хочется разговаривать. Ему хочется поцеловать ее, несмотря на то, что она презирает его мужские гормоны, все еще не может простить старого обидчика, и на то, что произойдет завтра в комнате присяжных, где они наверняка снова схлестнутся.
Гэри наклонился и, запустив руку под гриву ее роскошных волос, прильнул к губам Софи.
Если бы Софи уже не ненавидела Гэри, она могла бы возненавидеть его за то, что одним поцелуем он сумел заставить ее начисто забыть о своей ненависти.
А разве она его ненавидит? И за что? За что-то, связанное с судом… но о суде думать не разрешается.
Она и не станет думать. Отвечая на поцелуи Гэри, она будет думать только о том, что он любящий отец и заботливый сын, что он хороший человек, честный и порядочный. Такой сильный, чуткий, надежный и… невероятно сексуальный.
Софи откинулась на спинку сиденья. Гэри не отпускал ее, снова и снова целуя ее сомкнутые губы. Софи вдруг почувствовала, что ей этого мало. Обвив Гэри руками за плечи и прижав его к себе, насколько это позволяло пространство, она разомкнула губы.
Почему она на него сердилась? Да он самый лучший, самый добрый и самый обаятельный мужчина из тех, кого она знала. У него другие убеждения, и он их отстаивает — что ж, этим можно только восхищаться.
— Софи, — прошептал Гэри, прервав на секунду поцелуй.
— Да?
Она не просто услышала свое имя, понял Гэри. Она жаждет его поцелуев. Охвачена тем же желанием, что и он.
Да.
Через несколько секунд Гэри уже открывал дверцу с ее стороны и помогал ей выйти из машины. Взявшись за руки, они вошли в дом и взбежали вверх по лестнице.
Софи перевела дух, только когда они уже были в квартире. Сердце ее бешено колотилось. Гэри схватил ее в объятия и снова стал целовать. На этот раз поцелуи были глубокими, требовательными, страстными. Губы Софи раскрылись. Язык Гэри скользнул внутрь и стал двигаться взад-вперед резкими ритмичными толчками. Софи закрыла глаза, потрясенная жгучим желанием, пронзившим все ее существо.
Чему она так упорно сопротивлялась? Что такого ужасного он сделал?
Она не могла вспомнить. Вообще ни о чем не могла думать. Ей нужен только Гэри. Ей нужно только это.
Внезапно Гэри отстранился от нее и сказал:
— Мне надо позвонить домой. Не хочу, чтобы они беспокоились.
Как это она могла подумать, что он не самый порядочный, честный, надежный и чуткий человек во всей Вселенной?
— Телефон в спальне, — сама себе удивившись, сказала Софи. У нее был телефон и на кухне, но она явно была настроена на спальню.
Гэри обнял ее за плечи и широко улыбнулся. Софи тоже сияла. Она была счастлива.
Приведя Гэри в спальню, Софи включила свет и показала на телефон у кровати. Гэри понимал, что для Софи значило впустить его сюда. Поэтому не торопил события. Если она сомневается, он даст ей возможность отступить.
Какие сомнения? Гэри Бретт именно тот человек и именно в том месте, где Софи и хотелось его видеть.
Гэри решительно привлек Софи к себе, словно был убежден в том, что ее место в данный момент только рядом с ним, и поднял трубку.
— Алло, папа? Это я. Нас задержали в суде, а завтра снова надо быть там в восемь утра. Я поэтому решил остаться в городе. Скажи об этом Тиму… И покорми завтра собак… Я не шучу, папа, — рассмеялся Гэри. — Если они умрут с голоду по твоей вине, я пожалуюсь на тебя в общество защиты животных… Пока.
Обняв Софи за плечи, Гэри несколько неуверенно сказал:
— Мы это не планировали, Софи… поэтому я не подготовился. Я бы хотел прежде, чем потеряю голову…
Ее любовь росла с каждой минутой. Он не только заботится о сыне и отце, но и о ней, о ее безопасности…
— Где-то у меня есть коробочка… — Софи смутилась и покраснела. — Вспомнить бы только, куда я ее засунула.
Пытаясь найти эту злосчастную коробочку, которую она, кстати, купила невесть когда, она склонилась над ящичком прикроватного столика. Однако там были лишь ее записные книжки, телефонный справочник, иголки с нитками и ручки.
— Посмотрю в ванной, — пробормотала она, выпрямившись.
Ее поразило выражение лица Гэри. Он смотрел на нее изучающим взглядом и без всякой улыбки.
— Ты давно ими не пользовалась, верно?
— Да, — честно призналась она.
— Я отношусь к таким вещам серьезно.
Обсуждать взгляды на секс и свои привычки показалось ей более интимным, чем раздевать друг друга и заниматься любовью. Она не нашлась что ответить. Сказать, что она ему доверяет? Ей было известно расхожее мнение, что мужчины более беспечны в вопросах секса.
Интересно, он тоже давно не занимался любовью? Была ли женщина, с которой он занимался любовью в последний раз, так же важна для него, как когда-то Митчел для нее? А вдруг из-за того, что у обоих давно не было практики, у них сейчас ничего не получится?
— Придется, видимо, как-то приспособиться. — Софи была готова провалиться сквозь землю от смущения.
— Нет, Софи, у нас все будет прекрасно, — пообещал он.
Сглотнув, она пролепетала:
— Пойду еще поищу.
Она бросилась в ванную, чтобы собраться с мыслями и порыться в аптечке. Никогда не считая себя роковой женщиной, завлекающей мужчин в свой будуар, она понимала, что вести себя как неопытная девочка тоже глупо.
В аптечке нашлись обезболивающие таблетки, несколько наполовину использованных тюбиков губной помады, бинты, которых хватило бы для перевязки раненых после боя в Гражданскую войну между Севером и Югом, косметические салфетки и пара флаконов пены для ванн, которыми ей некогда было пользоваться. Заветной коробочки не было. Она прочесала полки с постельным бельем, но и там нашла лишь фен, кучу туалетной бумаги и четыре нераспечатанных флакона духов, которые ее тетка присылала ей на Рождество.
