— Что ты не можешь поверить в его скверное обращение со мной? — завершила Антония ее незаконченную мысль.
Дарос уехал в Афины через два дня после их маленького спора в спальне, и Тони не видела его вот уже две недели.
— Я не понимаю другого, — заявила Пэм. — Если он хочет Оливию, тогда почему он… По какой причине он сделал аннулирование брака невозможным? Чепуха какая-то, Тони.
— Оливия явилась со своим раскаянием позже.
Хозяйка дома выключила чайник и заварила чай.
— Их интрижка не может привести ни к чему серьезному, — уверенно заявила Пэм, ставя на стол поднос с изящным китайским сервизом.
Тони задумалась; она прислушивалась к голосам резвящихся племянников, но ее мысли были посвящены другому предмету. Она не имела реальных доказательств существования интрижки. На основании увиденного можно было судить лишь о возобновлении хороших отношений, об исчезновении враждебности, которую Дарос питал по отношению к бывшей невесте, которая обидела его когда-то. С другой стороны, если между мужем и Оливией не было романа, почему он вообще с ней встречался?
— Если они любят друг друга, — наконец пробормотала Тони, озвучивая свои опасения, — тогда их связь должна привести к чему-то серьезному. Муж м-может попросить меня… попросить меня о разводе, когда умрет его дедушка. — Даже думать об этом для нее было так же больно, как поворачивать нож в сердце. И когда он стал ей настолько дорог?
Пэм разливала чай. Она прервала свое занятие и покачала головой.
— Дарос не поступит так с тобой, Тони, — заверила она девушку. — Я знаю, что не поступит. Я уверена: он слишком добрый, чтобы причинить тебе настолько сильную боль.
— Он может быть очень недобрым… ко мне, — парировала Антония, говоря чистую правду. — А кроме того, мой супруг не имеет представления о моих чувствах к нему, поэтому не сможет предвидеть мои страдания.
Дрожащий вздох слетел с губ сестры.
— Ты не собираешься намекнуть ему о них? Дать крошечную подсказку?
— Конечно нет. Что я буду за женщина, если стану навязываться мужчине, которому я безразлична? — возмутилась Антония. — Мы поженились, потому что не видели другого выхода, и ни один из нас не ожидал возникновения проблем с эмоциями. Наш брак, вызванный суровой необходимостью, мы заключили по расчету. Мы были чужими людьми друг для друга и в то время намеревались таковыми остаться. В том, что Дарос повел себя безрассудно, должна признаться, частично виновата я…
— Частично?
Краска разлилась по лицу Тони.
— Ну ладно, это целиком и полностью моя вина, — признала девушка. — Но я пытаюсь доказать тебе, что в сущности наши отношения не изменились.
Пэм подавленно кивнула:
— Ты хочешь сказать, что физическая близость не заставит его полюбить тебя.
— Вот именно. Для любви нужна духовная основа, а мы… — Антония горько вздохнула. — Дарос не испытывает ко мне никаких глубоких чувств, и… и никогда не будет испытывать. Я абсолютно уверена в этом, Пэм.
Девушки погрузились в мрачное молчание, прислушиваясь к шуму, который возвещал о приближении к дому детей. Тони потягивала чай, взяв бисквит с тарелки, протянутой ей сестрой. «Как меня угораздило так влюбиться?» — снова спросила она себя. Да еще в мужчину, который никогда ни словом, ни делом не проявлял даже намека на привязанность, не говоря уже о более глубоком чувстве. Дважды он поцеловал ее с нежностью. Те поцелуи много значили для девушки, ведь они дарили ей надежду на то, что отношения между ней и ее мужем не ограничиваются плотским желанием. Два поцелуя… И на них Тони, не отдавая себе в этом отчета, построила целый воздушный замок, которому, вместе с его непрочным фундаментом, суждено было рухнуть на землю и превратиться в прах.
— А вот и они, — рассмеялась девушка, отбросив уныние. — У тебя готова еда?
— Тетя Тони! Мы не знали, что ты здесь! — Луиза покосилась на тарелку с бисквитами, а потом перевела умоляющий взгляд на свою маму.
— Только один, — позволила Пэм.
— Один! — расстроенно воскликнула девочка.
— Каждому по одному. Они дорогие.
— Ну ладно, я возьму хлеб, — покорно ответила ее дочь. — Мне нравится греческий хлеб. Он коричневый и хрустящий, и на нем сверху маленькие зернышки. — Луиза взяла один бисквит и направилась к хлебнице.
— Как они изменились! — Мать семейства покачала головой. — Дарос сотворил чудо. Шесть месяцев назад девочка получила бы все бисквиты. Если бы я могла позволить себе их купить, конечно, — добавила она мрачно. — И никакие мои слова не остановили бы ее. Она бы просто брыкалась и кричала до тех пор, пока не добилась бы своего.
— На самом деле у Дароса не возникло особых трудностей с детьми, — задумчиво сказала Антония. У нее вырвался непроизвольный смешок, когда она вспомнила о собственных намерениях. — Это я была настоящим испытанием для супруга, — вынуждена была признать девушка, чем, естественно, вызвала вопросительный взгляд сестры. — Я привезла детей сюда, в первую очередь желая помочь тебе. Но, должна признаться, я надеялась, что твои сорванцы превратят жизнь Дароса в ад и совершенно лишат его покоя.
— Ты! — Пэм растерянно уставилась на Антонию. — Тони, как ты могла? Я помню, ты заявила, что чем больше они шалят, тем лучше. Я тогда очень удивилась. — Хозяйка дома недоуменно пожала плечами. — Что на тебя нашло? Вся семья считала тебя благоразумной и практичной девушкой, которая никогда не наделает глупостей.
Тони покраснела.
— «Никогда не наделает глупостей»? Я не делала ничего, кроме глупостей, с того самого дня, когда встретила Дароса. Самой большой ошибкой, — произнесла она задумчиво, — было недооценить его. Он побеждал в каждой стычке.
— Значит, вы только и делали, что ссорились.
— В последнее время стало немного спокойнее, — заметила Антония. — Когда я отказалась от попыток сделать его жизнь невыносимой.
— Судя по всему, у тебя просто не оставалось иного выбора, — сухо прокомментировала Пэм, и Тони не удержалась от смеха.
— Признаю. Я не равный соперник Даросу.
— Ты сказала, у него не возникло особых трудностей с детьми, — напомнила сестра. — Каким образом он умудрился помешать им превратить его жизнь… э-э-э, в ад, как ты выразилась?
— Он отшлепал одного из мальчиков в первые же несколько минут, но после этого случая его прихода было достаточно, — объяснила девушка. — Я ухаживала за Луизой, как тебе известно, и к тому времени, когда девочка стала выздоравливать, чудо уже произошло. Твои сыновья из кожи вон лезли, стараясь угодить ему.
— Твой муж любит детей, вот в чем дело. — Хозяйка дома печально вздохнула и добавила: — Судя по развитию событий, детей у вас не будет?
